Десять оббортят с вокзала Паддингтон
Я родилась в домике станционного смотрителя, прямо как романе Оруэлла. Моя мама ушла в закат на алых парусах через Триумфальную арку, как в поэме Гогена. А папа, а мой папа уплыл как Муму с тремя в лодке, почти как у Достоевского. Да, вы уже поняли что я много читаю и очень люблю литературу, хотя я совсем не знаю букв.
Наш домик стоял на конечной станции кольцевой электрички, официально остановка называлась Падла Старая, но я ее называла Вокзал Паддингтон, да, да вы уже догадались что это из «Вокруг света с вокзала Паддингтон» Дюма.
Жила я там со старой бабкой, которая занималась ужасными делами. Днем она укладывала шпалы, а вечером….. я до сих пор не могу это вспоминать….вечером она делала обборты. Она собирала травы между шпал и варила в печке из них зелье, вонючее, сине-красное, прям как в стихах Шаляпина. А потом, ночью, в полночь к ней тихонько приходили разные женщины, чаще молоденькие девушки, еще девственницы и она обломком кочерги, расколенной до бела, им делала обборт. Это был такой ужас! Они пили ее зелье и весело смеялись, а из их «ворот ада и сладострастия, из их окна блуда» (так писал Норбеков) бабка кочергой вынимала малышастиков. Они хватались своими ручонками за горячий метал и плакали, сильно плакали. Некоторые читали молитву и смотрели на бабку и этих страшных (у меня чернила высыхают, когда я это пишу) девушек и женщин. Они видели слезы в чистых глазках малышей, в них еще были Кремлевские звезды и боль еврейского народа, как любил писать Ден Браун –отец. Эти ужасные недоженщины давили их своими каблуками и смеялись.
Девочки, милые, это так страшно! Убить своего малышонка, когда он с ладошку всего, а уже молитву читает и интеграл сможет решить по учебнику Сканвордов. Я уверена, что решили бы, им просто нужно быть дать шанс!
Пишу и плачу, плачу и пишу.
Один раз, это была холодная ночь 30 февраля, из одной оббортесы выпало сразу три малышонка, да такие розовенькие и славненькие, в воздухе сразу запахло макушками. Бабка стала гоняться за ними с веником, двух (плачу опять) убила, а третий залез под ножку печки. Когда бабка вышла хоронить их под калину, я тихонько взяла его на руки и отнесла нашему псу Гераклу, я его так в честь последнего из Бурбонов назвала. У Геракла сразу появилось молоко и он выкормил мальчика.
Так у меня появился братик. Он был избранником боженьки, потом даже Эге-ге на 100 баллов сдал.
Но самое главное мы с братиком решили отомстить всем неродихам. Я очень любила читать поэму Некрасова «Мертвые души». Все знают, что первый том он утопил, а вот в третьем томе, в главе «Евгений Онегин» был очень чудный стих:
Десять афроамериканцев уселись пообедать
Один вдруг поперхнулся и их осталось девять
И тогда мы решили слово «афроамериканцы» заменить на «оббортесс» и…. заманить их распродажей Мери Кей в нашу сторожку. И чтоб все как в том детективе. Я их всех помню и знаю. Обязательно позовем главграча Оббортария. С тем пор как бабка померла, обборты теперь делает грач в Оббортарии. Мы купим косметику у Ирки Влади, накрасим и вымоем голову и тогда…
Десять оббортес отправились обедать
Одна сломала ноготь и их осталось девять.
Девочки, давайте придумаем как страшно отомстить остальным оббортесам. Им нужно сломать каблуки, высосать ботокс и вырвать ресницы, чтоб мужики на них не клевали и они больше не убивали малышат.
Жду писем на деревню к дедушке.