- Стало ли известно ли тебе, о сладкоречивая Шахерезада, окончание сказки о перелетном ковре? – спросил Шахрияр на следующую ночь.
- Увы, о величайший из царей, пока оно мне неведомо. Но, если тебе так полюбились истории о приключениях Божении-без-заде, я с несказанным удовольствием расскажу тебе сказку о терпеливом воеводе.
Дошло до меня, о повелитель, что в молодости Божения-без-заде очень печалилась, что никто из визирей и купцов, которых прельщала она своим талантом ублажения одноглазого змея, не хотел взять ее в свой гарем не только самой младшей женой, но даже простой наложницей. И решила она попытать счастья в других странах, и отправилась в далекий Англостан, славный тем, что в нем обитало множество набобов. И познакомилась она там с неким статным воеводой, и при встрече первым делом попросила у него стакан воды, присовокупив к просьбе горестную историю о том, что помимо жажды мучит ее голод, да так, что некуда преклонить ей свою кудлатую голову. И дрогнуло доброе сердце воеводы, и пустил он Божению-без-заде в свое жилище. А когда воевода на другой день ушел по делам, Божения осмотрела все углы его обиталища и узнала, что хоть воевода и скромен, но весьма богат. И возрадовалась она, и решила сделать все, чтоб взял он ее в жены. Но хотя воевода был добр к ней, он очень часто покидал ее, и никак не удавалось ей завести разговор о свадьбе. И однажды решила Божения-без-заде узнать, куда отбывает воевода, и проследила за ним, и узрела, что воевода облачается в свои старые одежды, оборачивается соколом и улетает из своего дома.
И тогда собрала Божения все его одежды и отнесла старьевщику. А взамен на вырученные деньги купила ему свинцовые сандалии да рубахи, надев которые, невозможно было ни дышать, ни ходить, чтобы не мог более воевода покидать ее. Но воевода, хоть и огорчила его утрата одежд, не высказал своего недовольства Божении-без-заде, ибо обладал спокойным нравом и был весьма терпелив. И пусть труднее ему стало превращаться в сокола, все равно улетал из дому и о свадьбе не заговаривал.
И задумалась Божения-без-заде, и вспомнила разговоры, что вели ее товарки, ставшие женами и наложницами, о том, что есть некое заклинание, помогающее зачаровать мужчин, если они скромны и одиноки. И потому, когда воевода в очередной раз улетел, вышла она в поварню его дома и сказала громко «Я хузяюшка!». И принялась Божения расчищать шкафы и кладовки при поварне, так что по возвращении воевода больше не мог без ее подсказок найти ни ароматного кофе, коим так славна Аравия, ни душистого чая, что растет в горах Индостана, ни пряностей, ни простой соли. Но и тогда не сказал он ничего резкого Божении-без-заде.
А тем временем близился праздник нового года, который северные варвары отмечают не весной, как благодатный праздник Навруз, а в разгар зимы. И потому Божения вернулась ненадолго в Москвабад, где у одной ловкой торговки накупила древних облезлых талисманов, которые, по словам этой торговки, будучи развешаны на ветвях праздничного древа, приносят в дом уют и семейное счастие. И привезла Божения-без-заде эти талиманы в дом воеводы, и украсила ими праздничное древо. И принялась готовить трапезу, ибо казалось ей истинным поверье, что те двое, кто проведет праздничную ночь вместе и вкушая приготовленные своими руками яства, не расстанутся в следующем году.
Наконец Божения накрыла стол и позвала воеводу трапезничать. И вошел воевода, и был весьма удивлен, узрев скромность и малое количество угощения, а также то, что котлеты были поданы на блюде для сладостей, а пирог - на подносе для чаш. А когда попробовал яства, то опечалился, ибо и в те времена не владела Божения-без-заде благородным поварским искусством, и котлеты были подобны углю, а салат под названием «оливье» она приготовила в своей трактовке, и оказался он крайне невкусен. Когда же воевода решил утолить голод хотя бы куском пирога, тот расползся в его руках, и увидел воевода, что начинен он лягушечьей икрой и запечена в нем фигурка барсука – это Божения-без-заде сделала для того, чтобы воевода перестал оборачиваться соколом и навсегда превратился в барсука, редко вылезающего из своей норы. Но хоть и клялась Божения, что в пироге не лягушечья икра, а капуста, и что фигурку она случайно уронила в тесто, воевода не стал есть пирог.
Но и тут он не сказал ей ничего хулительного, просто встал из-за стола, вышел из дому и скоро вернулся с очень красивым и искусно сделанным кофром. Он отдал кофр Божении и предложил ей сложить в него свои вещи, дабы убедиться, что кофр достаточно объемен и удобен. И когда Божения сделала это, радуясь, что получила дорогой подарок, воевода взял кофр и положил его в колесницу, куда усадил и Божению, пообещав ей сюрприз. И воевода отвез ее к погонщику огромных птиц Рух, которые могли долететь до любой страны. Он щедро отсыпал погонщику золота, и погонщик привязал Божению на спину одной из птиц и велел той срочно лететь в Москвабад.
И хоть потом Божения-без-заде снова появлялась в Англостане, воевода больше не пускал ее в свой дом. Он выкупил у старьевщика свои одеяния, потом женился на доброй девушке и уехал с ней в одну очень приятную страну, где и до сих живет вполне счастливо.
- А что же Божения-без-заде? – спросил Шахрияр.
- О великий царь, Божения по возвращению домой немедленно слепила маску горя, но о том, как она носила ее, повествует совсем другая сказка.
Стилизд Гульназ присоветовала эдакую симультанность или Гнида сама-сама?
