Я очень бы хотела рассказать нашу с Игорем историю от начала и до конца. Не факт, что я смогу преодолеть депрессию. Ролики нет сил отсматривать и монтировать - очень больно. Поэтому, пока есть силы писать (но нет сил выйти из номера), я буду выкладывать по кусочкам свои воспоминания.
Рассказывая в первый день совместного житья о своем браке, Игорь заплакал. Я назвала его брак "фасадным браком", и он зарыдал. Я была с ним абсолюино честна, я предупредила, что хочу замуж и ребенка, и его требование замужества очень обидело. "Ты же хочешь замуж, как все". Я твердо ответила, что через какое-то время подыму этот вопрос, и что с позиции своей не сойду. Игорь ответил, что не сможет на мне жениться и дать мне ребенка. Я предложила не увязать в отношениях и расстаться после вояжа. И он перебил себя: "А почему я не смогу жениться-то?". И сказал, что жениться возможно и сможет, но во-первых, у него совсем нет денег. А во-вторых нужно какое-то время пожить вместе, посмотреть, как оно получатеся. Я согласилась пожить годик-другой так. Но потребовала поставить в известность официальную жену. Игорь ответил, что ей это абсолютно неинтересно, и что у них давно параллельная жизнь. Но обещал переговорить. Игорь еще осенью, за пару недель до нашей январской встречи в Лондоне расстался со своей постоянной девушкой, с которой был долгие годы. И мне сказал об этом еще давно.
Я прямо, честно и сразу сказала ему, что жить на две семьи не буду. Что таких предложений у меня много, и я их не принимаю. Игорь предложил переехать к нему. И несколько месяцев мы жили, почти не разлучаясь. И вот настало время ему ехать навещать детей. Вернулся он подавленный, раздавленный и депрессивный. И сказал, что должен половину времени проводить с детьми. Известие это меня убило. Но границу я не сдвигала. Я ответила, что это вопрос принципа. Моя позиция не изменится. Если он намерен половину времени проводить не со мной, то надо расставаться. Я пыталась объяснить ему мою позицию человеческим языком. Мол, разлуки для меня мучительны, я умираю в разлуке, если отношения причиняют мне боль, то лучше пусть их не будет вообще. Я объясняла и языком бизнеса: на рынке таких предложений много, мне предлагали это люди с огромными деньгами, но я не соглашалась потому, что ждала семейного предложения. Этот язык был Игорю понятнее, но он видел, что я безумно влюблена в него, рассчитал, что меня можно сдвинуть с моей границы, и не уступал. Я пожаловалась его отцу. Папа ко мне очень благоволил, сам сразу сказал Игорю, что "эта женщина должна быть для тебя первым приоритетом". Сначала папа просил подождать. Мол, не может такого быть, чтобы Игорь всерьез настаивал на половине времени там, с Леной. Но когда Игорь уехал через две недели, папа рассердился и сказал: "Ну тогда бросайте его, потому что это не жизнь, а пытка!". Я передала Игорю слова отца. Объяснила, что так как он второй раз уехал надолго, то мы расходимся. И началось страшное. Игорь свалился в тяжелую депрессию.
Он не вставал. Он плакал и, рыдая, говорил, что он курица с отрезанной головой, которая бежит по иннерции. Мне стало очень страшно. У меня началась паника. Я поняла, что связалась с психопатом. И не могла бросить. Когда Игорь смог вставать, я отвела его к психотерапевту и психиатру. Психотерапевт сказал ему, что когда человек хочет умереть, рядом с ним появляется ангел и начинает хлопать крыльями. И где мой ангел? - спросил Игорь. - Ну вы сами подумайте. - Божена, что ли? Да какой она ангел, это все из-за нее и произошло, - при мне ответил Игорь.
Позже, без меня, он будет признаваться врачу, что я его жизнь, я оживляю его. Но тогда он считал, что это я виновата в том, что не уступаю ему в намерении жить на две семьи. Я очень испугалась его депрессии. И бросить страшно, и тащить неумно. К тому же, он обеспечил официальной жене и детям барский уровень жизни. А почему тяжесть его на мне-то оказалась? Вот ты сначала мне тоже самое сделай, а потом на меня и наваливайся. Все это я высказала Игорю. Он опять перестал вставать. Рыдал. И наконец сказал: "Я в глубоком пике. Я всю жизнь прятал от себя свои чувства. Только с тобой я стал чувствовать, и это оказалось очень больно. Дай мне короткое время выйти из пике, я обещаю вылечиться". Несмотря на то, что позиции по жизни на две семьи я не уступала, он все равно половину лета провел на своей вилле с детьми, где лежал и якобы страдал. А я страдала из-за его поведения. Никто не желал отступать. Но так как я свою позицию заявила сразу, а он передернул карты в апреле-мае, я считала, что надо оборону держать. Игорь понял, что да, своей депрессией прогнуть меня можно, но не по принципиальным вопросам. И с сентября он проводил со мной 2/3 времени, как я и требовала. Мы уехали сначала в Израиль, потом в Украину. А затем у него возникла необходимость работы в Лондоне. Депрессия у него прошла, как только появилась необходимость обо мне заботиться. Я тогда здорово заболела.
Несгибаемость в принципиальной позиции привела к тому, что Игорь понял - есть вопросы, где я усрамся, но не поддамся. Также он понял, что деньги вопрос не принципиальный. На Монако я тогда денег не просила, выкрутилась. И еще он увидел, что своей депрессией он может крутить мной, почти как хочет. Стоит зарыдать, и я тут же начинаю с ним носиться. Прошлой зимой я носилась с его депрессией очень формально - водила к врачам, искала пути решения, но я отказывалась чувствовать себя виноватой за то, что заставила его официально развестись. Я была уверена, что все сделала правильно. Более того, повторись история сначала, я бы, конечно, не стала с ним и связываться, но коли уж связалась, со своей позиции по разводу не сошла бы. Я уверена, что я была права.