Ищу этот момент. У Сашка вроде и мало сообщений, но столько понаписал. К завтрашнему утру только справлюсь )
Не парьтесь, уважаемое, я нашла. Александр хвастается этим на весь свет.
https://pikabu.ru/@AlexandreGo
Под спойлер убирать не буду, чтоб в поиске без проблем отображалось.
УЧИТЕЛЬ В СЕМЬЕ МИНИСТРА
Добрый день, уважаемые читатели. Меня зовут Александр Г., я историк по образованию, 8 лет учившийся истории в университетах Москвы. Хочу рассказать историю своей жизни за последние 10 лет, потому что не желаю, чтобы она канула в Лету, но стала бы достоянием общественности. Она необычна и нетривиальна, но очень характерна для новой путинской России. Волею судьбы я был причастен довольно интересным событиям, происходившим в семье одного высокопоставленного лица, и хочу рассказать о них. Сейчас будучи без работы и в полном отчаянье найти ее, дабы кормить себя и своих детей, постараюсь написать и издать автобиографическую книгу на основе данной истории, и хотел бы услышать мнение читателей об описываемых мною событиях.
С 2007-го года помимо французского лицея и семейного центра «Огогород» в Москве я начал подрабатывать тренером по шахматам в школе Илзе Лиепа в Жуковке. Это была балетная школа, находившаяся в новом здании рядом с модным и ныне рестораном «Марио». Красивое здание с широкими панорамными окнами напоминало хорошие швейцарские шале. Первоначально я приезжал туда на электричке с Белорусского вокзала и шел пешком минуты три от станции мимо высоких елей, осыпанных белым снегом.
С самой Илзе Лиепа, высокой, но уже выглядевшей не совсем молодо блондинкой, мы познакомились практически на первом занятии. Она улыбалась, но я ее не узнал – не особо смотрел телевизор в те времена. Тогда я не обращал особенного внимания на имена и чины, а поэтому не стремился к общению с ней...
Занятия у меня проходили в просторных комнатах, в которых также были балетные классы, поэтому на стенах были зеркала, а вдоль них были прикреплены хореографические перила. Периодически к нам привозили своих детей тогдашние «звезды» - заезжал Константин Меладзе, Анна Плетнева, дети олигархов, чиновников. Там я начал знакомиться с канонами рублевской жизни – охранники, водители, няни, люксовые автомобили, бренды…
И вот с начала 2009-го года ко мне стали привозить детей министра Елены Борисовны Скрынник. Привозили их няни, водитель, а иногда и солидный накачанный мужчина, которого они называли папа-Дима. Это были очень милые близнецы – М. и И., одетые неизменно в очень дорогие наряды, очень хорошо воспитанные и окруженные всяческим вниманием и заботой. Занимались они у меня прилежно, но без особых успехов. Зато всегда индивидуально, за что я получал хорошую денежную прибавку к моим групповым урокам.
В конце 2010-го года Миша сломал руку, и няни попросили меня ездить к ним на дом, что, естественно, стало стоить для них еще дороже. Но они были готовы платить. Таким образом я попал в излюбленные места наших советских писателей и поэтов, дачи на Николиной горе. Было удивительно и немного странно проезжать под вывеской «Никологорское» при въезде в поселок. Тогда еще я думал: верно, сам Бог привел меня сюда.
Дом их, а точнее дворец, находился рядом – в новом охраняемом коттеджном поселке. Это был огромный шестиуровневый дом, недавно перестроенный и расширенный югославскими мастерами. Калитка у высоченного забора была заперта и открывалась охранниками, сидевшими в своей комнате охраны. Проходил я через цоколь мимо кухни и комнаты экономки, поднимался на первый этаж, а затем еще выше – в детскую, где и занимался шахматами с малышами, которых мне приводили нянечки.
Внутри дом министра был очень эклектичным и сказочным. Три тысячи квадратных метров, высокие потолки, самая дорогая и изысканная мебель. В первую очередь поражало обилие красок и ярких цветов в убранстве комнат: зеленый, красный, розовый, белый, - таких шикарных интерьеров я не видывал даже в Петергофе! Все было безупречно вылизано и убрано многочисленными горничными-украинками. Высокие вазы с цветами, полотна Густава Климта, Моне и других не менее знаменитых художников – это великолепие поражало мое юное воображение, воспитанное на книгах и музеях. А тут музей наяву! И я воспринимал его как хрупкий дворец, наполненный красотой и изяществом.
Когда Е. принимала пищу на кухне, следовало проходить внизу через подвальный ход, когда она была в розовом зале – нужно было осторожно пробираться мимо: и мы покорно исполняли эти роли слуг и подданных, всегда принимая во внимание особый чин министра, принадлежавший хозяйке. Из розового зала наверх вела витая позолоченная лестница, окружавшая лифт. На втором этаже тут были комнаты М. и И., игровая и комната гувернантки. На третьем – красная комната министра с кабинетом. Правда, она находилась слишком высоко, поэтому в ней ночевал М. Здесь у двери висело полотно Моне «Вестминстерский дворец. Лондон. Пробивается солнце». Еще выше находилась круглая оранжерея с иконами, телескопом и выходом на балкон на крыше.
Дом был окружен высокими корабельными соснами, покачивавшимися от легкого ветерка. Позади дома был сад в английском стиле с кипарисами, дорожками и деревянным домиком охраны. Перед большими панорамными окнами новой пристройки находился небольшой прудик, где должны были плавать рыбки.
В мае 2011-го к нам на занятие поднялся кучерявый француз, звали его Рено, возлюбленный Елены Борисовны. Он так был рад тому, что я начал с ним разговаривать по-французски, что просидел со мной до вечера, рассказывая о себе, философствуя и радуясь возможности выговориться. Видимо после его восторгов по поводу меня и моего французского, министру и передали визитку с моими контактами. Но с ней я так и не увиделся. Ее персона была окутана ореолом таинственности и министерского величия.
И вот, руля на своей красной Мицубиси по Ильинке вдоль знаменитого пушкинского Архангельского, я получил звонок от няни, которая взволнованно говорила и передала мне приглашение от их семьи поехать летом во Францию. Билеты мне купят, загранпаспорт сделают, визу оформят. Естественно, я согласился и в глубине души был несказанно рад такому случаю и такому сказочному везению. Приехав домой, долго не мог уснуть и, помню, описал свои восторги сразу же в личном блоге.
Дети улетели в конце мая, а я остался ждать готовности паспорта и визы. Именно тогда я впервые побывал в красном здании министерства в Москве, где помощница министра взяла мой паспорт для выставления визы. И вот, в начале июля я, молодой 22-летний аспирант, полный энтузиазма и энергии, вылетел в Ниццу рейсом из Москвы. Меня привезли на роскошную белую виллу на высоком скалистом берегу Кап-Ферра. Фонтаны, белые мраморные полы и колонны, белый рояль в центре зала, открытые виды на залив и ближайший город – Ville-franche-sur-mer… Я представлял себя попавшим в какой-то сказочный роскошный мир. Но сознание рисовало образ Пьера Ришара из фильма «Игрушка». Ну что ж, я был не прочь побыть таковым первое время.
Именно здесь я впервые встретил Елену Борисовну. На открытой террасе у голубого бассейна она сидела рядом с няней и предложила мне рассказать о моем плане работы с ее детьми. Я, волнуясь, что-то написал даже о шахматах, французском и истории, прогулках и подвижных играх. Елена Борисовна произвела на меня впечатление серьезной женщины-управленца, явно наделенной властью, не любившей долгих разговоров и быстро принимавшей решение. Поселили меня в отеле «Panoramic» в 15 минутах ходьбы от виллы, с балконов которого открывался прекрасный вид на Средиземное море. А какой шикарный там был завтрак! Круассаны, апельсиновый сок, нежное масло и кофе, - вся моя поэтическая душа ликовала, а я строил планы по самостоятельному изучению побережья в выходные.
Каждое буднее утро я ходил на работу на виллу, - играл с детьми, занимался французским и шахматами, сопровождал их на прогулках и во время заплывов в море. В море плавали медузы, и дети одевали костюмы с длинными рукавами для защиты от них. Планировалось, что мы пробудем там месяц. Я наслаждался прекрасным южным солнцем, красотой залива и крутых дорожек полуострова. Недалеко от отеля находилась вилла Ephrussi de Rothschild, славившаяся своей роскошью. Я планировал посетить и ее в ближайшее время.
Но после недели нашего пребывания во Франции, уже после того как Елена Борисовна улетела в Москву, нас попросили срочно собраться и вернуться. Няни говорили, что мама испугалась вездесущих журналистов… Это был мой первый полет на частном бизнес-джете. Невиданная роскошь для меня-человека из глубинки, который до этого и на самолете-то летал лишь пару раз. Белые кожаные кресла и диваны, личная стюардесса, изысканные блюда, - мне казалось, вот, я вытащил счастливый билет роскошной жизни.
Приземление во Внуково. Большие стеклянные двери, охранники встречали у выхода. Елена Борисовна обняла детей и сказала мне: «Александр, мы продолжаем, обязательно продолжаем». Я молча кивнул и пошел к Suzuki моего дяди, который встречал меня, и отвез на малую родину.
В конце августа я вновь столкнулся с Еленой Борисовной на выходе из дома. Она предложила мне заниматься сопровождением детей в школу, обратно и помощью в выполнении уроков. Я, недолго думая, согласился, потому что не хотел возвращаться к преподаванию шахмат, да и получал бы теперь хороший стабильный заработок, имея еще и время дописать диссертацию...
С начала сентября я приезжал к 8.00, поднимался в просторную комнату Миши, которая изначально предназначалась для самой Елены Борисовны, а поэтому имела панорамные окна, выходящие на сосновый лес, широкую кровать и огромный телевизор перед ней. На стенах висели полотна К.Моне, а ванна в туалетной комнате была покрыта позолотой. В комнате обычно уже лежала одежда, приготовленная для Михаила. Мне надо было разбудить Мишу, проследить за тем, чтобы он переоделся, умылся, почистил зубы и спустился вниз на завтрак. Туда же приходила и Ирочка. После завтрака мы с детьми и няней ехали в школу на большом Mercedes GL-500. Вернувшись из школы, я поначалу уезжал из дома в Москву в университет, библиотеку или иногда даже домой. Возвращался к времени, когда нужно было забирать детей из школы. Я беседовал с учителями, проверял, не забыли ли дети одежду и тетради в классе, помогал им одеться и завязать шарфы и ехал с ними в дом. Дома мы делали домашнее задание, занимались дополнительно шахматами, французским языком.
В конце сентября внезапно Елена Борисовна с детьми собралась в Турцию. В день их отъезда с утра я попал ей на глаза и она, не долго думая, предложила: «Александр, а не желаете поехать с нами в Турцию?» Я, естественно, выразил согласие и быстро полетел домой собирать чемодан. В тот же вечер на частном самолете мы вылетели в Белек. По прилету нас ждали несколько черных «Мерседесов» с мигалками. На них мы доехали до роскошного отеля «Rixos», где для Елены Борисовны была подготовлена лучшая вилла, по слухам, принадлежавшая Р.Кадырову. Был поздний вечер, а поэтому очень быстро вся наша команда отправились в свою более скромную виллу на «багги». Нас было немало: я, доктор Очир, парикмахер Аида с мужем и детьми, косметолог Амир, выбивший себе комнату с отдельной кроватью, Лена Любимова с прилетевшим сюда женихом-хирургом. Днем также приходил из Швейцарии товарищ…
Роскошь виллы поражала воображение! Два бассейна, один из которых с подогреваемой водой, хамам, сауна… Елена Борисовна обычно сидела на открытой всем ветрам веранде, обдуваемой ветрами, положив ногу на ногу с явным чувством собственного величия. Но внутри, казалось, у нее была какая-то проблема. Внешне она пыталась показывать улыбку, но та явно была натяжной и более походила на оскал.
Моя задача была следить за детьми, и я старался неустанно следовать этому делу. Мы играли в шпионов, прятки, плавали в бассейне, играли с игрушками. Я старался воспринимать свою работу серьезно, а потому не показывал собственных восторгов и ни на секунду не расслаблялся – мне надо было внимательно следить за детьми.
Ночевать мы уезжали на багги, который можно было заказать по телефону, или шли пешком. На второй же вечер на нашей вилле устроили вечеринку. Я осторожно сидел в сторонке, стесняясь активно выступать, но с интересом и вниманием слушал окружающих. Хирург рассказывал веселые байки: о том, как он нес отрубленную руку, о голове, покатившейся из пакета в автобусе, об отрезанном члене и пальцах… Кто-то курил незнакомый мне кальян, кто-то пил виски. Потом все пошли купаться и прыгать в бассейн. Вскоре я устал и направился спать. На утро же рассказывали, что веселье было таким бурным, что косметолог Амир стал танцевать на столе и, поскользнувшись, упал навзничь на пол, разбив себе нос. Хирург отметил, что думал, нужно будет делать срочную операцию, но обошлось.
Мне запомнилась природа Rixosa: утопающие в зелени сады, мандарины в зеленой кожуре, растущие прямо на дереве, огромные колючие растения, похожие на большие алоэ. Я был старшим товарищем для детей. Для меня это знакомая роль, - я вырос старшим сыном в многодетной семье. Поэтому я руководил ими и воспитывал. Но иногда мы позволяли себе большее, чем того хотела их мама: она позволяла есть только пищу, приготовленную на вилле, мы же хотели разнообразия: сбегали попробовать суши, фотографировались с омаром, играли на детской площадке. Для меня был силен страх недовольства Елены Борисовны: но она странно его проявляла. Пришла есть с нами суши, хоть и утверждала, что мы отравимся и единственный нормальный суши – в Японии.
Однажды вечером мы всей компанией решили воспользоваться правом ужина в одном из многочисленных ресторанов. Выбор пал на рыбный, находившийся на замечательных островках, окруженных небольшими озерами и протоками. Мы заказали лучшее вино, кольца кальмаров, барабульку… Было чрезвычайно любопытно послушать рассказы хирурга, Лены, Очира. Изрядно напившись вина, мы отправились на white party, что проходила на рассыпчатом берегу моря. Там я впервые окунулся в ритмы дискотечной музыки. Танцевал я в тапочках, чем быстро натер себе мозоли. Помню, как Лена Любимова и Аида перешептывались по этому поводу. А мне было все равно – я любил свободу. После нескольких часов танцев, когда мы взрывали местный танцпол, водя змейки и хороводы, все достаточно устали. Очир подошел ко мне и осторожно указал на симпатичную девушку в короткой юбке, стоявшую на краю танцпола. «Красивая, правда?» - с завистью в голосе прошептал он... Но мы решили закруглиться и отправились на виллу.
Видимо, это сказочное путешествие так понравилось Елене Борисовне, что после десятидневного отдыха тут она решила вновь отправиться сюда же в октябре. Я также полетел с ними. Погода была уже хуже, пасмурнее. В море купаться было невозможно, только разве в теплом бассейне.
Подходил 2012-й год, я уже растил сына и надеялся на продвижение по службе через семью министра, на которое мне иногда намекалось. К весне 2012-го года Елена Борисовна стала раздражительной: все в доме знали о противостоянии ее и Виктора Зубкова. В дом постоянно приезжали ее помощники из министерства, там я здоровался и с Олегом Донских, позже убежавшим за границу, и видел многих других, периодически навещавших ее дом. Сама Елена Борисовна периодически публиковалась в «Комсомолке» и в целом обращался большое внимание на Интернет, заставляя водителей и охранников писать положительные комментарии на негативные статьи в свой адрес. Она становилась все более нервозной: к ней зачастили массажисты, йоги, психологи и психотерапевты. Спросив о моей диссертации в одном из разговоров, после моих возвышенных речей о своей работе, она перебила: «Ну хватит, Александр, хватит, я о Вашей диссертации знаю больше, чем о двух своих»… Для меня было удивительно услышать такую фразу из уст министра – все-таки я был интеллигентным человеком и считал научные достижения и правду высшим благом и несомненным идеалом.
В мае стало известно, что Елена Борисовна теряет свой пост на фоне скандала о миллиардных хищениях в «Росагролизинге». Она сдаваться не собиралась и говорила, что предложенный Путиным вариант комнатушки в Кремле ее не устраивал, что мы-де поедем заниматься бизнесом за границу. И, действительно, улетела во Францию, а я продолжал работать с детьми, потому что их биологический отец, Юрий Николаевич Кукота, не давал разрешения на выезд за границу. Осенью мы срочно перевели детей на домашнее обучение, поскольку все-таки планировалось переехать за рубеж. В октябре произошел забавный случай: при вылете в Ниццу на частном самолете таможенники пропустили меня одного, так как на детей по-прежнему был наложен запрет на вылет за границу. Самолет был уже заказан и оплачен, загружен вещами, Елена Борисовна позвонила и попросила отправить меня одного с вещами в Ниццу. и я полетел один как арабский шейх…
В декабре я защитил диссертацию и вылетел вместе со своей семьей в Дубай, где отдыхала семья Елены Борисовны. Вместе с другим персоналом мы жили два месяца в отеле, я ездил на работу на «Пальму», а жена с детьми гуляла по городу. Вспоминается мне интересный персонаж, прилетавший туда к Елене Борисовне: «экстрасенс» Женя. Он и в Москве бывал в доме, и периодически вызывали его за рубеж. Было смешно смотреть на него, ходящего с ленточкой «живый в помощи» и плюющего на министра водичкой… Горничные рассказывали, как Елена Борисовна с этим Женей проводила какой-то странный обряд в лесу, разбивая и разливая кагор. В Дубае часто я видел Елену Борисовну в депрессии из-за постоянного страха уголовного преследования. У нее на вилле жила адвокат Юля, получавшая за свои услуги 1000$ в день, доктор Очир так умаялся ставить иголки, что уволился и улетел из Дубая к себе в Калмыкию. Я ж учил детей и лишь наблюдал за тем, что происходило вокруг. Тогда, помнится, упал метеорит в Челябинской области и мы оттуда, из Дубая, следили за этими событиями в России.
Весной мы переместились в Цюрих, где Елена Борисовна арендовала большой особняк на берегу озера. Два месяца мы жили в Швейцарии, изучали окрестности, ели сосиски и пытались организовать обучение детей в местной школе. Но что-либо создать в своих делах Елене Борисовне было нелегко: то ли арестованные счета, то ли невозможность ведения бизнеса заставили ее вернуться в Москву.
Тут она давала интервью Максимовской, в котором мелькал и я, кричала о своей невиновности: «А судьи кто?» Плакала даже… Но все это была лишь умелая игра. Приезжая обратно в свой дом на Николиной горе, недалеко от дачи Кончаловского, она предавалась собственным мыслям, а с детьми больше времени проводил я: водил их гулять, играть, помогал делать уроки…
Летом 2013-го года произошла беда с моим отцом: его арестовали по подозрению в действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетних. Это дело активно освещалось в СМИ, но в доме Елены Борисовны этого не замечали, но я уже начинал нервничать: мало ли что она может подумать и обо мне. Скучный 2013/14й год, проведенный практически безвылазно в доме на Николиной Горе, заставил меня покинуть ее дом и уйти в свободное плавание – вновь заняться репетиторством и поиском нормальной работы, но не с очень большим успехом, потому что, к сожалению, я не подумал официально зарегистрироваться при работе у Скрынник и формально нигде не числился, не имел стажа…
Осенью 2015-го года меня приняли на работу в Ломоносовскую школу, занявшую место обанкротившегося Успенского Лицея. Но через три месяца истеричная директриса попросила написать заявление об увольнении по собственному желанию: «Вы не прошли испытательный срок. Пишите по собственному или мы Вас уволим по статье, Вам же хуже будет». Я так понял, мою фамилию пробили через интернет, узнали историю об отце и решили уволить. Я не стал спорить, в этом не было смысла. При попытке устроиться в дорогую Павловскую Гимназию последовал аналогичный отказ: «Вас не пропускает служба безопасности». «У нас же учатся дети членов правительства!» - говорила мне ответственная за спортивный блок нервозная дама, окружившая свое рабочее место значками инь-ян, свечками и прочими мистическими атрибутами. Да, мне, кандидату наук лучшего университета страны, кандидату в мастера спорта, работавшему уже много лет с детьми, не дают учить детей «членов правительства». Фашистское государство. Я решил попытаться уехать за границу, во Францию, стал копить деньги, попутно ища работу.
Получил еще несколько отказов при попытках устроиться на работу с детьми: встречался с самым богатым человеком России Михельсоном, был в роскошном доме в пределах МКАДа у руководителя «Ви Холдинга», - но все, узнавая историю о моем отце, молча отказывались меня приглашать к себе в дом. У меня началась депрессия, подкрепляемая ужасными письмами и известиями от отца, которого избивали в тюрьме и вымогали деньги у нас. Я начал впадать в странный ступор: с одной стороны, хотелось обо всем рассказать людям, с другой стороны, выносить это на обсуждение не хотелось, - все-таки мне была непонятна реакция на мою историю. Я боялся. Стал читать тяжелые вещи, смотреть тяжелые фильмы, хотя понимал, что этого делать не стоит. Стал все больше замыкаться в себе. Рассылал резюме в тысячи компаний, но почти всюду получал отказ, я не понимал, что делать, и в чем моя вина. Жена меня не понимала – она без образования и довольно строгого характера, и мои душевные страдания, в которых я стал себя сравнивать чуть ли не с Христом, к которому также не пускали детей, она не понимала. Я же бегал по докторам и ученикам, которые еще приносили достаточный доход для сведения концов с концами. Выручала семья депутата Государственной Думы, которая кормила меня на протяжении следующих трех лет.
В 2016-м году случился новый удар: у моего младшего сына обнаружили рак, и теперь все мои силы и средства уходили на его лечение. Я постепенно приходил в полное отчаянье: отца посадили на 12,5 лет в тюрьму по очень нехорошей статье, непонятно, что с ним там, то он в больницу попадает, то звонит и просит денег убитым голосом, у сына рак, у меня долги за квартиру, - эти дамокловы мечи не давали мне покоя. Я задыхался: не имея работы, зарабатывая только репетиторством, мне кое-как удавалось сводить концы с концами. Начались панические атаки, неврозы, поездки по больницам...
В январе 2017-го меня пригласили в другое отделение Ломоносовской школы, но и там я получил отказ: «Извините, Вас не пропускает служба безопасности. Нам очень жаль!» Фашисты! Нарушение всех человеческих прав и конституции! Сын же не отвечает за грехи и преступления отца! Но наши чиновники, а особенно, чиновницы, думают иначе… Я писал письма журналистам, пытался прорваться на телевиденье – безрезультатно. Я все больше уходил в себя…
В мае 2017-го года вновь объявляется семья Скрынник. Ее помощница, Ольга Юрьевна, позвонила мне и пригласила в их офис в Москва-Сити. Теперь Елена Борисовна а-ля Алексей Кудрин завела себе свой институт, назвав его Международным Независимым Институтом Аграрной Политики, арендовала роскошный офис на 53-м этаже башни «Федерация» и продолжала думать о сельском хозяйстве нашей необъятной Родины. Зайдя к ней в офис, я увидел уже изрядно постаревшую, но продолжавшую молодиться женщину, сидевшую за дорогим столом, покрытым фотографиями ее с Путиным и Медведевым, - она явно хотела вновь попасть туда – во власть.
Мне было предложено работать с ее младшими детьми. Я остро нуждался в деньгах, а поэтому согласился. Правда, оказалось, что ее дети еще совсем малы и не очень любят учиться. Я переключился на старших, но они уже не так нуждались в репетиторе, видимо. Летом мы вновь полетели на их виллу в Ниццу, где я читал стихи и учил детей уму-разуму.
Елена Борисовна производила странное впечатление: она не была уже столь пафосна, как в прошлый период моей работы у нее, но продолжала любить и ценить роскошь: лишь в ней да во власти она видела смысл жизни. Наши министры не любят Россию, не верят в нее. Блестящий «Бентли», вилла на Лазурном берегу, атлетичный любовник Дима-бывший певец, штат прислуги – вот их образ жизни. Полеты в далекие монастыри на вертолете для поклонения иконам, ежеквартальный отдых на самых лучших курортах, - а мы, искренне воспитываемые в православии, любви к Родине и истории страны, страдающие – лишь их прислуга. Ни о какой интеллигентности и высоте мышления в их голове речи не идет. Да, репутация нужна, конечно, а поэтому она продолжала снимать восторженные фильмы о себе, для нее писались аналитические статьи, которые она публиковала в «Комсомолке» и на сайте своего института…
Осенью я продолжил работать со старшими детьми, а в январе меня уволили. С тех пор уже полгода я ищу работу и не могу ничего толкового найти. Без серьезного опыта мало кто готов брать сотрудника, даже образованного и знающего языки…
Я сам стал чудить, впадать в депрессии и отчаянные попытки как-то изменить свою жизнь. В итоге теперь жена подала на развод, назвав меня нищебродом, и все, что я пытался построить за последние десять лет, разваливается и превращается в прах… Летом 2018-го, подрабатывая водителем у американской съемочной группы на чемпионате мира по футболу, я издалека видел «семью» Елены Борисовны, выходившей из дверей башни «Федерация», где она имела свой офис. Но не решился подойти, - мы из слишком разных миров: я - бедный кандидат наук, сын «уголовника», зарабатывающий на жизнь и оплату жилья репетиторством и случайными подработками, а она – дочь директора завода, бывший министр и неприкасаемая мадам-лизинг, потому что работала на самого В.Путина, новая русская миллиардерша…
Ещё и удивляется, почему она запретила 
Ждём автобиографию 
Зажралось все это графье!