Лида Мониава. Фонд «Дом с Маяком»
- Автор темы Отряд кнопочных героев
- Дата начала
- Теги "близняшка" фиксина зарплата 1 млн.₽ пандоглазая
- Регистрация
- 21 Сен 2017
- Сообщения
- 2.359
- Симпатии
- 34.541
Мне кажется, что они достаточно упоротые, чтобы заселить туда под завязку инвалидов, как это делают другие люди (ДсМ не единственная секта "спасителей от системы", их куча). Не вспомню сейчас, как называется организация, но в фб у Аркус (тоже поциент ещё тот, но на отдельную палату не потянет, тухлая и скучная) был описан скандал с дракой, когда местный дядя подрался с одной из помощниц, в жилом доме. Там тоже в квартиру напихали инвалидов под предлогом "спасения от ковида", только более сохранных, чем "Колька" (бомбит меня, когда детей зовут не нормальным именем, а с этим -ка). Представляю, что будет на странице у Лидоса, если кто-то из и местных хотя-бы посмотрит косо, или хотя бы просто посмотрит...
Последнее редактирование:
- Регистрация
- 4 Ноя 2019
- Сообщения
- 6.219
- Симпатии
- 82.768
Мне кажется Лида в плане денег вообще не дура, будет делать как выгодно ей, а инвалидов селить не выгодно, многозатратно, да и переть оборудование и все дела. Но кинуть клич на ремонт и т.д вполне можно, а потом, что-то может пойти не так и будет обычная блат хата для личных нужд. Лидок не выпустит квартирку из своих липких пальчиков, будет держать при себе.
@Отличная негритянка, мне кажется Лидок в своих фантазиях скорее дрочит на моряков (может первая эротик фантазия была связана с капитанами), вот она и сует все с морской тематикой везде, дом, выдуманый капитан.
Post automatically merged:
@Отличная негритянка, мне кажется Лидок в своих фантазиях скорее дрочит на моряков (может первая эротик фантазия была связана с капитанами), вот она и сует все с морской тематикой везде, дом, выдуманый капитан.
- Регистрация
- 2 Янв 2018
- Сообщения
- 1.312
- Симпатии
- 27.829
- Регистрация
- 14 Июн 2017
- Сообщения
- 19.915
- Симпатии
- 376.206
Да это вообще ни в каком виде нереально. Где будут спать ночные няньки? На кухне? Или в одной комнате с "кольками"? Как их вообще этих "колек" затащить в эту квартиру, если там лифта нет или он маленький? Как с ними гулять, чтобы "как обычные люди"?
Но понаблюдать за этими ужимками и прыжками, на стрясывание бабла и бесплатной помощи с хомяков, будет интересно :) Я люблю такое :)
Но понаблюдать за этими ужимками и прыжками, на стрясывание бабла и бесплатной помощи с хомяков, будет интересно :) Я люблю такое :)
- Регистрация
- 21 Сен 2017
- Сообщения
- 2.359
- Симпатии
- 34.541
- Регистрация
- 30 Дек 2015
- Сообщения
- 110
- Симпатии
- 1.505
Август, 2020. Лида дает интервью "Радио России", пишет о состоянии Коли, в частности о том, что он не видит (о чем в палате тоже писали). Ну интернаты еще Гулагом обзывает (привет Елене Цветковой 
), и много всякого.
http://deti.radiorus.ru/programs/501
Посмотреть вложение 1631838
Зато на Брегейля ходит, да. И "взгляд изменился", и "глазки умные" (с), и "с интересом смотрит" (с) .. и остальной циничный бред фейсбучных фанаток Мониава.
Ну и "занятия" в школе (школах ?) туда же, где нет ни одного тифлопедагога. Но Мониава плевать на реальное обучение Коли, как и на все остальное, что с ним связано.
), и много всякого.http://deti.radiorus.ru/programs/501
Посмотреть вложение 1631838
Зато на Брегейля ходит, да. И "взгляд изменился", и "глазки умные" (с), и "с интересом смотрит" (с) .. и остальной циничный бред фейсбучных фанаток Мониава.
Ну и "занятия" в школе (школах ?) туда же, где нет ни одного тифлопедагога. Но Мониава плевать на реальное обучение Коли, как и на все остальное, что с ним связано.СТРАНА ДОБРЫХ ДЕЛ
Сотрудники московского детского хосписа «Дом с маяком» во время эпидемии взяли к себе домой тяжелобольных детей из интерната. О том, как это произошло, мы узнали у директора благотворительного фонда «Дом с маяком» Лидии Мониавы.
Корр.: Лидия, расскажите о деятельности хосписа в период самоизоляции.
Лидия Мониава. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Деятельность никак не поменялась, сократилось количество визитов нянь, и многие услуги перешли в онлайн, но в целом нет.
Корр.: А как с финансированием?
Л. Мониава: С финансированием появилась проблема из-за того, что субсидии, которые хоспис получает, мы их получаем на оказание услуг, то есть визитов. Визиты мы не делали, а онлайн-консультации не засчитываются. Из-за этого деньги у хосписа сильно меньше, потому что раньше это были деньги из субсидии «зарплата медиков».
Корр.: Понятно. Вы можете сказать, сколько ваших подопечных детей пострадало от коронавируса?
Л. Мониава: Заболели четверо.
Корр.: Я так понимаю, к счастью, смертельных исходов не было?
Л. Мониава: Не было.
Корр.: В какой момент у вас возникла идея забрать в период самоизоляции паллиативных детей из интерната к себе домой?
Л. Мониава: Когда один ребенок из интерната попал в больницу с пневмонией и умер, и потом очень быстро второй ребенок из той же самой палаты попал в больницу с пневмонией, мы поняли, что, если сейчас не забрать оттуда детей, многие могут умереть из-за того, что в интернате дети живут скученно. Там 250 человек в одном здании, и 12 человек в одной комнате, и еще 150 человек персонала. В общем, если туда занести инфекцию, то она распространится буквально за несколько дней по всему интернату, а дети все с ослабленным иммунитетом, и многие могли не выжить. Поэтому решили взять хоть сколько-то детей.
Корр.: А чье это вообще было предложение?
Лидия Мониава и Коля. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Ничье, просто наша идея из хосписа – что делать, чтобы дети выжили.
Корр.: А сколько сотрудников «Дома с маяком» согласилось забрать детей из интерната к себе?
Л. Мониава: Согласились двенадцать человек, но забрали в итоге шесть, потому что там давали только людям с московской пропиской. В основном, это няни, которые профессионально занимаются уходом за детьми, но во время эпидемии мы не давали им работать, то есть они не выходили на визиты, сидели все в отпусках, чтобы не заносить инфекцию во время их поездок на метро к детям. Все уже соскучились, хотели поработать. А так с детьми интереснее. Я спросила в общей рассылке, кто хотел бы. Вот, кто хотел, мне написал. За пару дней документы все оформили и детей забрали.
Корр.: Скажите, пожалуйста, вы в период самоизоляции следили за тем, как ваши сотрудники справляются с этой сложной задачей. Потому что паллиативный ребенок в семье – это все-таки проблема.
Л. Мониава: Эти сотрудники были закреплены за выездной службой хосписа, то есть у них был свой врач, медсестра, свой координатор, которые к ним на визиты приезжали. Ну и у нас есть общий чат в ватсапе.
Корр.: А какие проблемы вы там обсуждали?
Л. Мониава: Ну, например, мальчика, которого я забрала, у него начались судороги очень сильные, надо было ему давать реланиум – препарат, от которого может быть остановка дыхания. Я в этот чат писала, что надо давать реланиум, но страшно. Меня там все поддерживали. Или кто-то с ребенком интересно занимался, пряники пек, и мы все пишем: «О, здорово!».
Корр.: Это было ежедневное обсуждение?
Л. Мониава: Да, ежедневное.
Корр.: А если возникала какая-то проблема, вы ее вместе решали?
Коля. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Во-первых, у нас нет нянь без опыта, они не могли бы тогда работать в хосписе. Они работают с точно такими же, даже с более тяжелыми детьми в обычные дни. Поэтому с точки зрения опыта проблем у них нет никаких.
Корр.: Понятно. А сотрудники интерната вам помогали?
Л. Мониава: Да, они очень поддерживают нас. С ними есть чат в ватсапе. Вот для Коли нужно было лекарство, и каждый день начмед интерната приезжал ко мне и всё привозил. Планово они обеспечивают детей пеленками, лекарствами независимо от того, просим мы или нет.
Корр.: А это договоренность существовала такая?
Л. Мониава: Мы понимаем, что директор остается ответственным за этих детей, что они переживают, поэтому мы договорились, что будем слать им все новости.
Неосведомленному человеку трудно представить, какая это тяжелая и самоотверженная работа – ухаживать за паллиативным, то есть неизлечимо больным ребенком. Мы попросили Лидию, которая так же, как и няни из хосписа, взяла к себе воспитанника интерната, чуть поподробнее рассказать о том, с какими трудностями пришлось столкнуться им уже дома.
Л. Мониава: В интернате дети делятся на две группы: так называемые, родительские, у которых есть родители, они не лишены прав, но при этом дети всё равно живут в интернате. По этим детям все решения принимают родители, и родители не разрешили. Сами не забрали своих детей во время эпидемии и нам не разрешили взять. Поэтому мы могли брать только детей-сирот, у которых родители лишены прав или у которых нет родителей. И вот уже почти всех детей-сирот разобрали к тому моменту, и мне достался мальчик Коля, потому что он один оставался. Коле 12 лет, он лежит, сам не может есть, мы его кормим через гастростому (это такая трубка в животе), он не видит, голову не держит, у него руки-ноги очень сильно деформированы, и он весь такой скрюченный лежит. Ну из ухода, мне даже через гастростому легче кормить, просто потому что я подключаю капельницу, она там себе капает, мне даже ничего готовить не надо. Сложновато его мыть, потому что он весит 21 килограмм. И мне надо на себе переносить в ванну. И самое тяжелое потом – вытаскивать из ванны. И Коля быстро пачкается, и я каждый день ношу его мыть. Вот это тяжело. У Коли очень много лекарств, там у меня есть таблица, где 53 названия: всё, что я должна в течение дня Коле ввести, попшикать, в ухо закапать, лекарство растолочь, ампулу открыть и влить. В общем, куча времени уходит просто на работу с лекарствами. У Коли судороги сильные, и у него было 63 судорожных приступа за один день. Это больно. У кого ногу сводило, они себе представляют, как болит, а тут всё это… И Коля плачет. И если судороги не прекращаются за 5 минут – 10 минут, ему нужно вводить реланиум – препарат, от которого может остановка дыхания случиться. Например, ночью я ему вводила реланиум, надо было сидеть с кислородным концентратором и следить за его дыханием. Ну а потом, в остальные моменты, с Колей очень спокойно и хорошо.
Корр.: А что дальше? Какова дальнейшая судьба всех этих детей, которых сотрудники «Дома с маяком» забрали на период самоизоляции к себе домой?
Лидия Мониава и Коля. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Над Колей я оформила опеку, и он уже не интернатовский. И я буду его официальным опекуном. Еще один мальчик – Рома – останется у своей няни Дианы, потому что Диане понравилось вместе с ним жить. Над еще одним ребенком сотрудник хосписа будет оформлять опеку. То есть остается у нас из 6 трое детей, у которых нет такого человека, кто был бы готов с ними жить постоянно. Мы хотим снять квартиру, чтобы они жили бы не в интернате. А хотя бы в квартире на трое, получается, детей. И там бы постоянно дежурили по очереди сотрудники хосписа, за ними бы ухаживали.
Конечно, такие поступки, когда в период эпидемии детей из детских домов забирали домой, достойны всяческого уважения. Но, согласитесь, они не решают проблему в целом. Ведь немало таких детей сейчас снова находятся в интернатах и детских домах. Можно только представить, с какими чувствами они вернулись обратно в казенные стены после временного пребывания в семьях. Так что же делать в сложившейся ситуации? Вот что по этому поводу думает Лидия Мониава.
Корр.: В разгар самоизоляции вышло письмо 4 министерств с рекомендацией временно переместить в том числе и несовершеннолетних воспитанников интернатов в семьи к родственникам, к иным лицам с устойчивыми личными отношениями. Но, как известно, во многих регионах не захотели следовать рекомендациям этого письма. На ваш взгляд, почему?
Л. Мониава: Потому что очень закостенелая вся эта система архипелага интернатов в нашей стране. Им кажется, пока ребенок находится в системе, в интернате, всё надежно, за ним хорошо смотрят. А если он окажется в семье, то будет куча проблем, и все боятся ответственности.
Корр.: Вы сейчас произнесли слово «архипелаг». Вы имеете ввиду – «Архипелаг Гулаг»?
Л. Мониава: Ну да. Мне кажется, жизнь в интернатах очень похожа на тюрьмы, на концлагеря, потому что очень плохие условия жизни детей. В Петербурге забрали детей из интерната, там дети вообще скелеты, кожа да кости, им подбирали лечебное питание. Конечно, эта система для меня очень похожа на гулаговскую. По всей стране эти огромные интернаты где-то даже на тысячу людей, запертых за забором инвалидов, которые в очень плохих условиях содержатся.
Корр.: Каков выход из ситуации?
Л. Мониава: Надо закрывать интернаты. Вначале надо делать надомную помощь, чтобы родственники имели бы какую-то альтернативу, если ты не справляешься с ребенком. По-хорошему, надо не только, как вот от хосписа няни приходят, чтоб ко всем людям с инвалидностью могли бы приходить на дом помогать няни, соцработники, психологи. Это могло бы удержать гораздо больше детей дома, и родители не отдавали бы их. У многих с жильем проблемы, там. Например, в однокомнатной квартире 6 человек живет, и среди них ребенок-инвалид. Таким нужно социальное жилье какое-то выделять. Как только будет развита система надомной помощи, можно вообще запретить такую опцию, как отдавать ребенка в интернат. А потом думать, что делать с теми, кто уже накопился в этих интернатах. И как-то их расформировывать в малые формы. Кого-то можно отдать под опеку. Вот мы в хосписе забрали. То есть по чуть-чуть раздавать в семьи, а кого не получится в семьи раздать, то сделать квартиры сопровождаемого проживания, где живет два или три человека с инвалидностью из интерната. Приходят соцработники и няни и помогают им в организации жизни. Хоспис сейчас написал письмо в департамент соцзашиты Москвы с просьбой выделить нам три квартиры для организации сопровождаемого проживания для самых тяжелых паллиативных детей из московского интерната. Как только мы получим эти квартиры, мы сможем забрать, например, 10 детей. Если всё хорошо получится, можно будет взять еще 3 квартиры и еще 10 детей. Но в связи с этим очень много юридических вопросов, как это всё оформить, чья будет ответственность, и мы пока обсуждаем с департаментом соцзащиты, директором интерната, как это всё правильно организовать, чтобы дети жили бы в человеческих условиях после карантина тоже.
Корр.: Вопрос может стоять очень долго. Вы же сами сказали, что проблемы возникают чисто юридического характера
Л. Мониава: Ну, все проблемы можно решить.
Когда ребенка забирают из детского дома, жизнь приемных родителей меняется кардинально. Особенно это чувствуют приемные мамы, на плечи которых выпадает основная тяжесть забот о новом ребенке. Кто-то из них замыкается в рамках своей семьи, а кто-то спешит поделиться опытом и помочь другим. Вот об одной из таких мам – Алине Ямалетдиновой – и рассказала наша коллега из Белгорода Мария Железнова в своей авторской передаче «Подари мне счастье».
Сотрудники московского детского хосписа «Дом с маяком» во время эпидемии взяли к себе домой тяжелобольных детей из интерната. О том, как это произошло, мы узнали у директора благотворительного фонда «Дом с маяком» Лидии Мониавы.
Корр.: Лидия, расскажите о деятельности хосписа в период самоизоляции.
Лидия Мониава. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Деятельность никак не поменялась, сократилось количество визитов нянь, и многие услуги перешли в онлайн, но в целом нет.
Корр.: А как с финансированием?
Л. Мониава: С финансированием появилась проблема из-за того, что субсидии, которые хоспис получает, мы их получаем на оказание услуг, то есть визитов. Визиты мы не делали, а онлайн-консультации не засчитываются. Из-за этого деньги у хосписа сильно меньше, потому что раньше это были деньги из субсидии «зарплата медиков».
Корр.: Понятно. Вы можете сказать, сколько ваших подопечных детей пострадало от коронавируса?
Л. Мониава: Заболели четверо.
Корр.: Я так понимаю, к счастью, смертельных исходов не было?
Л. Мониава: Не было.
Корр.: В какой момент у вас возникла идея забрать в период самоизоляции паллиативных детей из интерната к себе домой?
Л. Мониава: Когда один ребенок из интерната попал в больницу с пневмонией и умер, и потом очень быстро второй ребенок из той же самой палаты попал в больницу с пневмонией, мы поняли, что, если сейчас не забрать оттуда детей, многие могут умереть из-за того, что в интернате дети живут скученно. Там 250 человек в одном здании, и 12 человек в одной комнате, и еще 150 человек персонала. В общем, если туда занести инфекцию, то она распространится буквально за несколько дней по всему интернату, а дети все с ослабленным иммунитетом, и многие могли не выжить. Поэтому решили взять хоть сколько-то детей.
Корр.: А чье это вообще было предложение?
Лидия Мониава и Коля. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Ничье, просто наша идея из хосписа – что делать, чтобы дети выжили.
Корр.: А сколько сотрудников «Дома с маяком» согласилось забрать детей из интерната к себе?
Л. Мониава: Согласились двенадцать человек, но забрали в итоге шесть, потому что там давали только людям с московской пропиской. В основном, это няни, которые профессионально занимаются уходом за детьми, но во время эпидемии мы не давали им работать, то есть они не выходили на визиты, сидели все в отпусках, чтобы не заносить инфекцию во время их поездок на метро к детям. Все уже соскучились, хотели поработать. А так с детьми интереснее. Я спросила в общей рассылке, кто хотел бы. Вот, кто хотел, мне написал. За пару дней документы все оформили и детей забрали.
Корр.: Скажите, пожалуйста, вы в период самоизоляции следили за тем, как ваши сотрудники справляются с этой сложной задачей. Потому что паллиативный ребенок в семье – это все-таки проблема.
Л. Мониава: Эти сотрудники были закреплены за выездной службой хосписа, то есть у них был свой врач, медсестра, свой координатор, которые к ним на визиты приезжали. Ну и у нас есть общий чат в ватсапе.
Корр.: А какие проблемы вы там обсуждали?
Л. Мониава: Ну, например, мальчика, которого я забрала, у него начались судороги очень сильные, надо было ему давать реланиум – препарат, от которого может быть остановка дыхания. Я в этот чат писала, что надо давать реланиум, но страшно. Меня там все поддерживали. Или кто-то с ребенком интересно занимался, пряники пек, и мы все пишем: «О, здорово!».
Корр.: Это было ежедневное обсуждение?
Л. Мониава: Да, ежедневное.
Корр.: А если возникала какая-то проблема, вы ее вместе решали?
Коля. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Во-первых, у нас нет нянь без опыта, они не могли бы тогда работать в хосписе. Они работают с точно такими же, даже с более тяжелыми детьми в обычные дни. Поэтому с точки зрения опыта проблем у них нет никаких.
Корр.: Понятно. А сотрудники интерната вам помогали?
Л. Мониава: Да, они очень поддерживают нас. С ними есть чат в ватсапе. Вот для Коли нужно было лекарство, и каждый день начмед интерната приезжал ко мне и всё привозил. Планово они обеспечивают детей пеленками, лекарствами независимо от того, просим мы или нет.
Корр.: А это договоренность существовала такая?
Л. Мониава: Мы понимаем, что директор остается ответственным за этих детей, что они переживают, поэтому мы договорились, что будем слать им все новости.
Неосведомленному человеку трудно представить, какая это тяжелая и самоотверженная работа – ухаживать за паллиативным, то есть неизлечимо больным ребенком. Мы попросили Лидию, которая так же, как и няни из хосписа, взяла к себе воспитанника интерната, чуть поподробнее рассказать о том, с какими трудностями пришлось столкнуться им уже дома.
Л. Мониава: В интернате дети делятся на две группы: так называемые, родительские, у которых есть родители, они не лишены прав, но при этом дети всё равно живут в интернате. По этим детям все решения принимают родители, и родители не разрешили. Сами не забрали своих детей во время эпидемии и нам не разрешили взять. Поэтому мы могли брать только детей-сирот, у которых родители лишены прав или у которых нет родителей. И вот уже почти всех детей-сирот разобрали к тому моменту, и мне достался мальчик Коля, потому что он один оставался. Коле 12 лет, он лежит, сам не может есть, мы его кормим через гастростому (это такая трубка в животе), он не видит, голову не держит, у него руки-ноги очень сильно деформированы, и он весь такой скрюченный лежит. Ну из ухода, мне даже через гастростому легче кормить, просто потому что я подключаю капельницу, она там себе капает, мне даже ничего готовить не надо. Сложновато его мыть, потому что он весит 21 килограмм. И мне надо на себе переносить в ванну. И самое тяжелое потом – вытаскивать из ванны. И Коля быстро пачкается, и я каждый день ношу его мыть. Вот это тяжело. У Коли очень много лекарств, там у меня есть таблица, где 53 названия: всё, что я должна в течение дня Коле ввести, попшикать, в ухо закапать, лекарство растолочь, ампулу открыть и влить. В общем, куча времени уходит просто на работу с лекарствами. У Коли судороги сильные, и у него было 63 судорожных приступа за один день. Это больно. У кого ногу сводило, они себе представляют, как болит, а тут всё это… И Коля плачет. И если судороги не прекращаются за 5 минут – 10 минут, ему нужно вводить реланиум – препарат, от которого может остановка дыхания случиться. Например, ночью я ему вводила реланиум, надо было сидеть с кислородным концентратором и следить за его дыханием. Ну а потом, в остальные моменты, с Колей очень спокойно и хорошо.
Корр.: А что дальше? Какова дальнейшая судьба всех этих детей, которых сотрудники «Дома с маяком» забрали на период самоизоляции к себе домой?
Лидия Мониава и Коля. Фото: Lida Moniava / Facebook
Л. Мониава: Над Колей я оформила опеку, и он уже не интернатовский. И я буду его официальным опекуном. Еще один мальчик – Рома – останется у своей няни Дианы, потому что Диане понравилось вместе с ним жить. Над еще одним ребенком сотрудник хосписа будет оформлять опеку. То есть остается у нас из 6 трое детей, у которых нет такого человека, кто был бы готов с ними жить постоянно. Мы хотим снять квартиру, чтобы они жили бы не в интернате. А хотя бы в квартире на трое, получается, детей. И там бы постоянно дежурили по очереди сотрудники хосписа, за ними бы ухаживали.
Конечно, такие поступки, когда в период эпидемии детей из детских домов забирали домой, достойны всяческого уважения. Но, согласитесь, они не решают проблему в целом. Ведь немало таких детей сейчас снова находятся в интернатах и детских домах. Можно только представить, с какими чувствами они вернулись обратно в казенные стены после временного пребывания в семьях. Так что же делать в сложившейся ситуации? Вот что по этому поводу думает Лидия Мониава.
Корр.: В разгар самоизоляции вышло письмо 4 министерств с рекомендацией временно переместить в том числе и несовершеннолетних воспитанников интернатов в семьи к родственникам, к иным лицам с устойчивыми личными отношениями. Но, как известно, во многих регионах не захотели следовать рекомендациям этого письма. На ваш взгляд, почему?
Л. Мониава: Потому что очень закостенелая вся эта система архипелага интернатов в нашей стране. Им кажется, пока ребенок находится в системе, в интернате, всё надежно, за ним хорошо смотрят. А если он окажется в семье, то будет куча проблем, и все боятся ответственности.
Корр.: Вы сейчас произнесли слово «архипелаг». Вы имеете ввиду – «Архипелаг Гулаг»?
Л. Мониава: Ну да. Мне кажется, жизнь в интернатах очень похожа на тюрьмы, на концлагеря, потому что очень плохие условия жизни детей. В Петербурге забрали детей из интерната, там дети вообще скелеты, кожа да кости, им подбирали лечебное питание. Конечно, эта система для меня очень похожа на гулаговскую. По всей стране эти огромные интернаты где-то даже на тысячу людей, запертых за забором инвалидов, которые в очень плохих условиях содержатся.
Корр.: Каков выход из ситуации?
Л. Мониава: Надо закрывать интернаты. Вначале надо делать надомную помощь, чтобы родственники имели бы какую-то альтернативу, если ты не справляешься с ребенком. По-хорошему, надо не только, как вот от хосписа няни приходят, чтоб ко всем людям с инвалидностью могли бы приходить на дом помогать няни, соцработники, психологи. Это могло бы удержать гораздо больше детей дома, и родители не отдавали бы их. У многих с жильем проблемы, там. Например, в однокомнатной квартире 6 человек живет, и среди них ребенок-инвалид. Таким нужно социальное жилье какое-то выделять. Как только будет развита система надомной помощи, можно вообще запретить такую опцию, как отдавать ребенка в интернат. А потом думать, что делать с теми, кто уже накопился в этих интернатах. И как-то их расформировывать в малые формы. Кого-то можно отдать под опеку. Вот мы в хосписе забрали. То есть по чуть-чуть раздавать в семьи, а кого не получится в семьи раздать, то сделать квартиры сопровождаемого проживания, где живет два или три человека с инвалидностью из интерната. Приходят соцработники и няни и помогают им в организации жизни. Хоспис сейчас написал письмо в департамент соцзашиты Москвы с просьбой выделить нам три квартиры для организации сопровождаемого проживания для самых тяжелых паллиативных детей из московского интерната. Как только мы получим эти квартиры, мы сможем забрать, например, 10 детей. Если всё хорошо получится, можно будет взять еще 3 квартиры и еще 10 детей. Но в связи с этим очень много юридических вопросов, как это всё оформить, чья будет ответственность, и мы пока обсуждаем с департаментом соцзащиты, директором интерната, как это всё правильно организовать, чтобы дети жили бы в человеческих условиях после карантина тоже.
Корр.: Вопрос может стоять очень долго. Вы же сами сказали, что проблемы возникают чисто юридического характера
Л. Мониава: Ну, все проблемы можно решить.
Когда ребенка забирают из детского дома, жизнь приемных родителей меняется кардинально. Особенно это чувствуют приемные мамы, на плечи которых выпадает основная тяжесть забот о новом ребенке. Кто-то из них замыкается в рамках своей семьи, а кто-то спешит поделиться опытом и помочь другим. Вот об одной из таких мам – Алине Ямалетдиновой – и рассказала наша коллега из Белгорода Мария Железнова в своей авторской передаче «Подари мне счастье».
...То есть остается у нас из 6 трое детей, у которых нет такого человека, кто был бы готов с ними жить постоянно. Мы хотим снять квартиру, чтобы они жили бы не в интернате. А хотя бы в квартире на трое, получается, детей. И там бы постоянно дежурили по очереди сотрудники хосписа, за ними бы ухаживали.
Под спойлером выше полная версия, там прекрасно все.
Post automatically merged:
А кстати, как скоро найдется какой-нибудь яхтенный капитан, который завещает хоспису свою яхту?
- Регистрация
- 21 Сен 2017
- Сообщения
- 2.359
- Симпатии
- 34.541
Как раз проблема возникла из-за колясочников, которых они ринулись от ковида спасать. А до этого были ходячие, да. Но в быту с ходячими сложнее намного. Они сбежать могут, накосячить (пролить, сломать, испачкать, всё сожрать, себе навредить), агрессия, опять же. А неходячих сложил штабелями, пластырями обклеил, салфеточкой протёр (там и ванная не нужна, есть куча моющих средств для лежачих), в театр /кафе оттащил и притащил обратно - красота. Идейная прислуга может и на коврике в коридоре поспать. На проживание и всякие средства/лекарства/питание денег собрать можно, опять же.
- Регистрация
- 31 Июл 2018
- Сообщения
- 6.358
- Симпатии
- 60.431
