Наси, вашему вниманию следующая глава! Получилась довольно объемной, но я не смогла выкинуть ни одну деталь!
Глава пятая
На финишной прямой
Анастасия сделала уверенный шаг из-за угла и…. резко и неуклюже подняла ногу, будто наступила в продукт жизнедеятельности коровы. Она забыла, что при ходьбе ее туфли, одним глазом косящие под Manolo Blahnik, издают резкий вибрирующий звук, похожий на выход воздуха из отверстия чуть ниже спины. «Чёрт!», - подумала она и поковыляла дальше, согнув колени и приподнявшись на носочки, чтобы не наступать на задники туфель.
Ковыляющей походкой она зашла в кафе и тут же привлекла всеобщее внимание. Пожилой официант Жак приветливо улыбнулся, слегка кивнув головой. Никто не заметил (потому что Жак был очень воспитанный), как он мученически сделал брови домиком и закатил глаза, увидев Анастасию сквозь стеклянные двери за несколько секунд до эффектного появления. Дело в том, что эта странно ведущая себя девушка уже девятый раз за последние три месяца приходила в кафе в нарядах один нелепее другого, с очень ярким, скорее вечерним, макияжем и неуместными аксессуарами.
Жак хоть и был мужчиной, но в эстетике, дресс-коде и стилистике образов для определенного случая и времени суток разбирался прекрасно. В зените своей карьеры он работал главным метрдотелем в очень престижном ресторане в центре Парижа, бывал на приемах высшего общества и видал много богатых и знаменитых. Жака часто приглашали на открытие различных заведений, чтобы он оценил интерьер и меню, дал свою оценку и совет, к которым всегда прислушивались. Несколько лет подряд он преподавал на курсах и воспитал не одно поколение молодых официантов. Он был знаком с лучшими поварами столицы, практически в любой ресторан он мог прийти и пообедать совершенно бесплатно. Но он никогда так не делал. В преддверии пенсии Жак спокойно оставил пост, уступив место перспективному сотруднику, которого сам же и обучил делу. Бездельничать, лежа дома на диване и смотря телевизор, он не хотел. Поэтому устроился официантом в маленькое и уютное кафе, гостями которого мы с вами невольно оказались. Деньги он получал небольшие, но работал совершенно не из нужды, просто Жак любил свое дело, и чувствовал себя полезным. В свободное время он с удовольствием нянчился с внуками и выращивал с женой клубнику на огороде.
Но вернемся к Анастасии. Она была загадкой для официанта, бариста и постоянных посетителей кафе. Восемь раз она приходила и долго-долго стояла около витрины, пожирая глазами десерты. При виде макарун, она томно прищуривалась и раздувала ноздри, а смотря на круассаны, закусывала бесформенную каплеобразную нижнюю губу и громко сглатывала. Ее женственные сосискообразные пальцы судорожно теребили краешек одежды, маленькая голова казалось сейчас сорвется с мясистой неестественно вытянувшейся шеи и покатится в корзинку с теплыми булочками.
- Доброе утро, Жак! - Анастасия старалась быть как можно более приветливой, скрывая презрительное отношение к официанту, по ее мнению, человеку-обслуге, человеку второго сорта. Больших усилий стоило ей убрать пренебрежительное выражение лица и растянуть заколотые гиалуронкой губы в улыбку.
- Доброе утро, мадмуазель!
- Мне как обычно! - надменно, слегка потягивая звуки, скомандовала Анастасия, стараясь не коситься на витрину с выпечкой.
Жак слегка приподнял брови, как бы спрашивая: «Что как обычно? Вы всегда долго выбираете и всегда берете разное!» Но он промолчал.
- Американо и шоколадный эклер! - с небольшим раздражением буркнула Анастасия. Она была недовольна тем, что официант не угадал ее мысли. Кроме того, она была голодна, т.к. не ела ничего последние два дня, берегла фигуру и готовилась к сегодняшнему пожиранию десерта.
- Может быть что-то еще? - улыбнулся Жак, - К нам как раз завезли свежие круассаны!
«Он просто издевается, подумала Настя, хотя… так и быть, раз действительно свежие, надо взять, я могу себе позволить!» - она вспомнила, как последний раз чуть не сорвала ретейнеры, пытаясь разжевать прогорклое пирожное, оставшееся на витрине с прошлой недели. Оно, конечно, было не для продажи, но Настя почти со слезами вымолила Жака отдать ей это пирожное, написав расписку, что в случае отравления претензий к кафе у нее не будет.
- Это будет не слишком много? - с надеждой спросила она у Жака.
- Нет, мадемуазель, жизнь нужно прожить в свое удовольствие! - сказал Жак, подняв палец вверх.
- Тогда шоколадный эклер и вот эти три круассана… нет, пожалуй, всё же один, вот этот пустой… - таким образом она просто тянула время, поскольку взгляд ее, вопреки всем усилиям, всё же вцепился в лоток с десертами. Там было всё: ароматные хрустящие круассаны, свежайший Наполеон, ошеломительный чизкейк с огромными ягодами малины и голубики (такую роскошь Анастасия могла себе позволить лишь раз в год на свой день рождения), игривые пёстрые макаруны, сказочные по красоте маленькие муссовые пирожные всевозможных форм и расцветок… Ах, у Анастасии потемнело в глазах и земля стала уходить из под ног. Она представила, как вгрызается своими не вполне ровными даже после брекетов зубами в торт Павлова, как ягодный мусс стекает по ее бородавке на подбородке и падает в декольте, как она тщательно облизывает языком измазанные в шоколаде сосископодобные пальцы…
- Мадемуазель, возьмите ваш заказ, 8€ 75 центов, пожалуйста! - Жак вернул девушку на Землю, протянув подносик с кофе и десертами.
- Да-да! - начиналось самое сложное и нелюбимое Анастасией занятие - оплата заказа. Сожитель каждый месяц переводил ей некоторую сумму на карту, которая была привязана к его телефону. Соответственно он знал о каждой ее покупке. Есть в кафе ей было запрещено, покупать одежду можно было только по необходимости, если старая пришла в окончательную негодность. Под это не подпадали только наряды, предназначавшиеся для совместных выходов в свет, когда сожителю необходимо было быть с партнершей для статусности. В остальное время носить их было нельзя. Ездить на такси, ходить в кино, на выставки, в музеи и т.д. (этот запрет в целом был излишней предосторожностью), покупать косметику, парфюмерию было запрещено (по мнению сожителя, необходимый минимум у Насти был, сверх этого считалось блажью). Депиляцию, педикюр и покраску корней было приказано делать дома самостоятельно и регулярно. Косметологические процедуры для лица так же были расписаны вперед и строго контролировались. Ежемесячно деньги выдавались на закупку продуктов, бытовой химии, средств личной гигиены и маникюр в салоне один раз в месяц. Так же позволено было выехать в город поглазеть на магазины и пройтись по улицам - три раза в неделю автобусом или теперь уже на личном авто, чек за бензин должен был быть предъявлен сожителю. Раз в месяц можно было съесть что-то в городе общей стоимостью не более 5€.
Чтобы выкроить хоть сколько-нибудь свободных денег, Анастасия врала, что ездила в город (но не ездила), что ела в городе (но не ела), что ела дома (но и там не ела).
Дрожащими пальцами бедная Настя по одной монетке выковыривала несчастные 8,75€, стоившие ей двух недель сидения дома и голодовки. Жак с сожалением смотрел на эту картину… вообще у сотрудников бизнес-центра было принято оставлять на чай. Любой не глядя положил бы десятку, не требуя сдачи. Но в случае Анастасии скорее Жак время от времени хотел предложить ей попить кофе за его счет, так убого и беспомощно она выглядела у кассы.
- Мерси! - теперь уже с чистой совестью надменно бросила Анастасия и засеменила к своему столику, стараясь на наступать пятками на задники туфель.
Продолжение следует
