18 января 2012
Самая грязная история
Есть у меня в памяти два отвратительных события, после которых я перестала заниматься частным извозом. Хотя бывали у меня и страшноватые ситуации, и опасные – это я не упоминаю чисто дорожных происшествий – но они никак не отвращали меня от этого интереснейшего занятия. Подумаешь! Да, бывало, что я засыпала за рулём и это было так невыносимо, что я останавливалась на обочине и минут 15 спала, очень, кстати, крепко. Эта наука перешла ко мне от дедов - блокадных шофёров. Они всегда говорили, что ни чифирь, ни пение, ни шум, холод и придуманное физическое неудобство от сна не спасут – только 15 минут сна на обочине. Это – правда.
Иногда бывало, что я не замечала усталости от адреналина дороги и общения с интересными клиентами, каталась до утра, а потом падала, пытаясь выйти из машины, потому что ноги не держали. В первый раз меня это сильно удивило: ну, я же сижу, отчего же ноги отнимаются? А вот так оно выходит.
Один раз на Таллинской меня тормознули два кавказца с бабой в возрасте, крашеной и страшной. Они как-то тихо сели в машину, указали маршрут на другом конце города и долго ехали молча. Потом перекинулись парой фраз не по-русски. А я была, как всегда, уставшая до безразличия, и не реагировала на нестандартное их поведение. Мы покрутились по дворам в районе Сенной, они на меня поглядывали. Потом велели остановиться, бросили 200 рублей на панель, и тот, что сидел на пассажирском, повернувшись, сказал: «Ты дура, и нам тебя жалко. Смотри, кого в машину сажаешь – ведь жизнью рискуешь. Считай, сегодня тебе повезло.» И вышли.
Но я всегда была твёрдо уверена, что вокруг меня живут только очень хорошие люди. Плохими, но не со зла, а от бедности, бывают только молодые женщины с детьми – они почти никогда не платят, а их дети безобразничают в салоне. А так, если ты с людьми ласково – то они всегда отвечают добром. Молодые или молодящиеся солидные мужчины часто платили гораздо больше, чем мне полагалось. Женщины-ровесницы вели душевные беседы, мальчишки были вежливы. Частенько выпившие одинокие мужчины - по пятницам - просили поехать снять проститутку и довезти до её рабочего места, иногда и мне предлагали халтурку, но исключительно из вежливости. Никакого вреда или хамства я не встречала. По крайней мере, не нарочно. Например, как-то летом у Ладожской я подсадила очень приличную даму лет 60, с прической, маникюром и в платье. Дама оказалась нетрезвой и тихо описалась на переднем сиденье, хотя нафурила и не слишком большую лужу. Зато в качестве компенсации за такой проезд до Ленской она заплатила 500 рублей. Но всё же мне было гадко, и я долго избавлялась от запаха.
Самый грязный случай вышел на 8 марта 2009 года.
Вечером на Дыбенко я подсадила пару своего возраста: солидного пьяного мужика и гламурную даму в норковой шубе. Дама очень тихо и чётко села на заднее сиденье, а мужик на пассажирское и я приготовилась терпеть его перегар. Только я выехала на Октябрьскую набережную, как даму за моей спиной стало неудержимо рвать, как в фильме «Трудный ребёнок». В первые же секунды я с головы до ног была покрыта рвотными массами, остановила машину, выскочила и попыталась вытащить даму – на это ушло минуты три, но в салоне уже не было сухого места, потому что её не только рвало, но, как в этом возрасте принято, она ещё при этом писалась. Мужик ржал и не принимал участия в борьбе, только лицо и руки платком утёр. Вытащенная на асфальт женщина тут же излечилась от тошноты и стояла на четвереньках опять трезвая, хоть и мокрая. Я скребком вычистила, что могла, и вымыла в луже коврики. Мужик бестрепетно заявил, что всё равно придётся мне их довезти до Бумажной (или Ситцевой? не помню), потому что заплатить за химчистку салона они смогут только дома, а с собой у них только тысяча. Облёванные норковая шуба и дорогая сумочка – то ещё зрелище. Тётка обтёрла себя салфетками, вытрясла волосы – и вот что мне было делать? – опять влезла в машину, уверив, что её больше не тошнит. Но через 10 минут всё началось по новой, а мужик ржал: «Это мы так у сватов гуляли!» Я открыла окна и жала на газ, как только выдерживала машина. Я материлась и рыдала, баба блевала, мужик ржал.
Приехали. Мужик сунул мне мокрую тысячу, выскочил и побежал домой, пообещав прислать сына для транспортировки «этой дуры». «Эта дура» сидела в салоне открытой машины, свесив ноги и голову на улицу. Естественно, её уже не тошнило. Прибежал очень славный на вид мальчишка лет 16 с воплем: «Мама, ты с ума сошла?» Он пытался её вытащить, но это было сложно, учитывая, что обнять её было противно, а сама она ничего уже не соображала. Всё же мы её выволокли, пару раз мощно ударив головой об арку, после чего она уж и не дышала, похоже. Сын с жалобными стонами и причитаниями вперемешку с матом, взвалил мамашу на спину и поволок в подъезд, я подержала им дверь. Сумочка и шуба оставались у меня в багажнике. Я поняла, что заплатить мне некому. Поэтому, не без внутренней борьбы, открыла сумку, нашла там кошелёк, а в кошельке кучу денег, и вытащила три тысячи, а больше мне совесть не позволила. Потом прибежал парнишка, взял шубу с сумкой и со страдальческой миной спросил: «А они вам хоть заплатили? А то у меня денег нету.» Мне пришлось его успокоить, что заплатили.
И вот стою я, вся грязная, смотрю в машину, в которой уже непонятен цвет салона, а в резиновых ковриках плещется… ну, понятно, какая гадость. Сесть я туда не могу, ну, никак. Стала оттирать скребком, бумажными полотенцами: мою и плачу в голос. Более-менее почистила и поехала искать мойку, и нашла рядом, там встретили меня мойщики с очень горячего юга. Глаза у них чуть не лопнули, когда они всю эту красоту увидали и обоняли, а я, почуяв рядом мужчин, тут же впала в истерику и рыдала, и визжала, и трясла руками – ну, и всё причитающееся. Мужики почесали в затылках и вынесли вердикт: химчистка тут не поможет, надо мыть дедовским методом. Как я была в бессознательном трансе – мне дали из аптечки успокоительное, отобрали ключи и сунули в душевую, которая имелась в том автоцентре, а машину вывезли во двор ближе к канаве и стали поливать из шланга, и внутрь, и наружу. Я вымылась, выстиралась, вылезла к людям и села на табуретку, продолжая горестно подвывать, утирая глаза и шмыгая носом. Уж сколько времени азеры мыли машину, не помню, и уж какой химии они в салон не лили – не знаю. При этом они меня жалели, сочувствовали и подбадривали. Когда я спросила об оплате – они джентельменски отказались, но я сунула им мокрые, мятые и вонючие денежки, стыренные мной ранее из тёткинского кошелька.
Хочу заметить, что возились со мной только чёрные, русские же сотрудники мойки только поглядывали на нас, обходя стороной. А азеры эти меня просто спасли, спасибо им огромное: я ж говорю, что мне только хорошие люди встречаются! Благодарна им навек: но знаете, я ведь так и не снимала трубку, когда они мне звонили потом с целью завязать близкое знакомство. Вот такое я динамо гнидное и дрянь неблагодарная.
Машина долго не просыхала и воняла непонятной смесью химии, хоть я и ездила к Неве на проветривание. На обивке так и остались желтые разводы. Месяц я не могла ездить вообще, было такое чувство, что машина жестоко и извращенно изнасилована, а я смотрела на это и не помогла.