-
Анастасия Волочкова показывает шпагаты без трусов 18+.
Елена Ледящева, приемная мама Масика.
- Автор темы Мадам Курдюкова
- Дата начала
- Теги аногенитальный зуд невыясненной этиологии в роду куча маньяков водочка на ужин ева зефирова масин краник месяц не моет свой пельмень не ебали с 1996 года планировала убить собаку после 20 ни с кем не общаюсь. не люблю взрослых побирашек санкт-петербург уборщица экономист-музыкант я мразь
- Регистрация
- 30 Май 2018
- Сообщения
- 9.567
- Симпатии
- 130.761
Семейное.
Не могу нащупать логическую нить, связывающую последние мои впечатления – но ведь она есть? Не могу назвать свою жизнь наполненной событиями и не понимаю, что такое – событие. Только впечатления, переживания, чувства, а фактического события, вроде, и нет. Жизнь такая плотная, такая богатая, так много в ней всего – что не видно глазу.
Прошло 40 дней с предыдущей смерти, которая так меня поразила, и пришла новость о том, что умер сосед по деревне, 29 лет. Вряд ли кто о нем сильно горевал. Я так хорошо помню день, когда его принесли из роддома, помню его молоденькую румяную мать. Дениска был чудесный мальчишка, кудрявый, румяный, приветливый, ласковый, трудолюбивый. В деревне особо ничего от чужих глаз не скроешь, хорошее или плохое видно всем. В свой срок Денис ушёл в армию, оттрубил, вернулся, женился на женщине постарше, родился у них сын – а потом вдруг они запили, потом пошли наркотики, славный парень превратился в старичка и отпетого вора, горе соседей и семьи. Что такое случилось, с человеком.
Через неделю, говорят, умер его дружок, такой же наркоман.
И я думаю – как же так Бог попустил? Если он забирает человека, пока он совершенен и не нагрешил, как бедный Артём К., то что ж он Дениса, такого же хорошего мальчика, не пожалел тем же образом? А довёл до ада, потом забрал в тот же ад, но вечный. Ну, погиб бы Дениска в Чечне героем, всем бы было лучше, ему в первую очередь. Почему так розно? Есть ли вправду в этом смысл? Да правда ли это?
Приехала к бабушке на праздники, смотрела на соседний дом, где жил Денис, пыталась рассуждать. Вот в следующем доме живёт Сашка того же возраста, никогда он таким славным парнем не был, любви и надежд не подавал, а вот живёт порядочным человеком, жена-девочка, сыну Димке 3 года. Помогал в прошлый выходной крёстному стальную дверь тащить. Тихий парень, незаметный. А мальчишка его очень шустрый, на трёхколёсном велосипеде по улице таскается, чуть под машину сто раз не попал, у сломанной колонки под водой дрызгается, весь посиневший, хоть бы что ему. Я на него ору, гоню от воды, а он через 10 минут обратно возвращается.
Ну, а в субботу утром соседка прибежала – Сашка с Димкой ночью угорели, умерли. «Вот, - говорит, - Денис наш всю улицу с собой прибрал.».
И что тут думать? Мне не нравятся мои выводы, а других найти не могу. Получается, если ты счастлив, нужен, у тебя лёгкая судьба и характер – ты умрёшь быстро. Если ты неудалый, бандит, преступник, или просто не привязан к жизни, особенно, если хочешь умереть, потому что жить тебе больно – ты будешь жить долго, пока не покроешься грехами и не попадёшь в ад. Мир замешан на необходимости страдания, вечного страдания, вечного. Нет никакого выхода, ни для христианина, ни для язычника. Мне это не нравится, я не хочу, не могу в это верить, но ничего другого не вижу.
Девятого я ездила по кладбищам, убиралась. У меня могил много. На городском подошел молодой парень, крупный и с правильным лицом, только кирпичного цвета. Губы, зубы и усы у него были серебряные почему-то, в руках две бутылки. Спрашивает: «Сигареты есть?» «Не курю»,- говорю. «А почему не куришь – денег нет? А у меня есть – вот!» - и горсть мелочи вынимает на ладони: «Сколько тут?» говорю: «Рублей пятнадцать.» «Да ты что, двадцать быть должно!» И ушел. Как дитя, сумасшедшее дитя. Я посмотрела на бутылки, а это бутылка с краской для оградок «серебрянка» и растворитель. Парень их перемешал и пил, поэтому у него рот серебряный был.
Как нестерпима должна быть человеку жизнь, чтобы он такой мукой себе её прерывал? И такое страдание на земле обычное, имеет право жить. А счастье – не имеет.
Деда моего призвали ещё на Финскую войну. Так он до Берлина и дотрубил, водил «катюши», грузовики по Ледовой дороге, потом какого-то генерала. Ничего о войне старался не рассказывать, только по ночам во сне кричал до смерти. Кроткий, тихий, аккуратный, трудяга, семьянин. Работал водителем автобуса, на морозе руки к железу прикипали, все были искорёжены, как будто обгорелые. В голоде, ужасных жилищных условиях, с кучей детей, молча терпел жизнь. Конечно, умер от рака в 63 году. Лежал в маленькой комнате недостроенного своими силами дома, молча. Только раз взмолился: «Лёля, дорогая, прошу тебя, когда выходишь из комнаты, забирай уж ты ножницы и спицы, нестерпимо мне на них глядеть, боюсь, что сделаю с собой что, сил терпеть нету.»
Они у меня все умерли от рака до моего рождения. Василий, Алексей, Яков, Евгения, Павел. И женщины, и мужчины, кто на фронтах был. От рака желудка, как на подбор. Никто ни пенсии, ни льгот, ни даже денег на посмертный памятник не получил. Красивые всё люди были, счастья не видели – ну, если только когда сообщили, что Победа, войне конец. Поэтому 9 мая для меня – такой праздник, единственный, означенный чувством опьяняющего и совершенного счастья и надежд, хоть и несбывшихся. Они голодали, воевали, хоронили детей. Добродетельные были люди, а ничто так не наказуемо, как добродетель. Что от них осталось-то, я? Во мне добродетелей их нету. Я только люблю за могилами ухаживать. Мёртвые, вроде, на меня не обижаются, их легче любить, чем живых. А я жизнь ненавижу, она мне не нужна, мне от неё тяжко. Логично, всё очень логично.
В войну прабабушка Дуня с дочкой Лёлей и внучкой Раисой жили в оккупации, баба Дуня своих девок от немцев, чтоб не угнали, в печке прятала, дровами закладывала. Кроткая была, мягкая старуха, политичная. Спасала семью. Немец наш постоялый так её уважал, что врача, когда надо, приводил, лекарства, сахар носил; хотел полицая, что домогался бабу Лену, расстрелять на месте – так баба Дуня ноги ему целовала, чтоб пожалел гада.
Спасла всех, конечно – и тётю Раису в Германию не угнали. Но её сын своей волей туда эмигрировал, живёт своим домом в Бремене, мать и бабка тут без него умерли. А он там в Германии в цирке работает, клоуном, а теперь ещё попкорн продаёт. От судьбы не уйдёшь. Логично? Очень логично.
Нет красоты в жизни, нет никакой. Есть только красота, как на картинках Брейгеля, красота уродства. Великий художник, с ясным глазом, настоящий натуралист.
Думаю: что же делать? Только молиться за всех, а больше нет ничего. И то: за других молиться можно, а за себя – нет. Не могу представить себе человека, чтоб был достоин рая внутри себя. Вот внутри меня – ад, и ничего другого я там не видела.
В Луге 9 мая памятник в честь Великой Победы открыли. Сдёрнули торжественно покрывало: ветераны и их дети-пенсионеры глянули на стелу, остолбенели, завертели головами в поисках чужих реакций – плюнули и после матерились сутки. «Вот ведь, мать их, памятник фашистский поставили. Мы этого орла растоптали, разбили под красным знаменем, а ему теперь – памятник. Кто ж у нас в войне победил?» На стелле двуглавый российский орёл. А старикам орёл про Россию ничего не говорит, а только о фашистских знамёнах и их лычках. Сюрприз оказался неприятным.
Вот, они поворчали, прозвали памятник Победе «фашистом» и так же кротко живут, потому что ничему не удивляются.
Потому что зло в миру побеждает, и всегда побеждало, и нечему тут удивляться. Зло так вымешано внутри нас, что не видно, где там человек, которого Бог создал счастливым и всесовершенным.
Почему Интернет вреден.
Чувствую, что Интернет очень вреден мне, но не могу точно определить, почему.
Меня уже давно не тянет читать новости или чьи-то откровения.
И почему?
Я думаю, что чем больше информационных зацепок во внешней жизни (чтение, слушание, видение, общение), тем больше из меня вытягивается наружу внутренний человек. При люминисцентном свечении интернета этот человек похож на паутину. Он не живёт своей жизнью, а колышется тонкой паутиной от каждого внешнего раздражителя. Эти раздражители – такие же тени других рассеивающихся людей. Получается, что общаясь в сети, интересуясь искусством, путешествиями, новостями – мы обрекаем себя на иллюзорную жизнь, как если бы жили среди зеркал, отражающих голограммы.
Внутренний человек при этом иссушается, раздирается, тает. Мы на какое-то время уходим из сети, чтобы залатать себя, восстановить внутреннюю структуру. Иногда для этого надо слишком много времени.
Но, несомненно, при этом мы чувствуем, что только наедине с собой, внутри себя, нам интересно и мы находим так много увлекательного, ценного, по-настоящему живого – и что никакое искусство, никакое общение не могут соперничать в яркости и сочности с твоим внутренним космосом.
Получается, что чем больше мы живём внешней жизнью, тем меньше у нас остаётся собственной уверенной личности.
Чем больше нас снаружи, тем меньше нас внутри.
Чем больше мы «тусуемся», тем беднее наш внутренний мир.
И мы становимся похожи на иссохшие пустые хитиновые оболочки.
Психозы.
Что бы я внутри себя не пыталась спланировать, продумать, приуготовить: никак не получается. Ни одно доброе намерение не покидает пределов моего внутреннего мира, наружу выходят только грязь, пакость, гнев, хамство, лень. Безумие владеет мной совершенно, просветление наступает только на несколько минут, и то не каждый день. После исповеди и причастия легче только дней на пять. Таблетки не помогают. В душе болтаются холодные круглые камни, на голове сидит липкая улитка, внутри головы морские ежи. Весь мир отдельно – а я тут, в аду. Ничего не могу.
Мне не наладить отношений с ребёнком, она болезненно ненавидит меня, и я не знаю, как это смягчить или исправить.
Даже машину водить не могу, нарушилось чувство дистанции, не вижу другие машины. Т.е. я её вожу, но скручиваюсь в комок, чтобы ехать нормально, но боюсь и страхуюсь из последних сил.
Боюсь сорваться и наорать на прохожих. Если кто наезжает на меня, то я и ору. Могу и подраться. Боюсь, что сознание окончательно исчезнет, и я перестану контролировать себя вообще. Т.е. поступки и так с трудом контролирую, но перестану видеть себя. Не пойду к врачу, потому что меня или посадят на уколы, или положат в больницу, придётся уходить с работы, и семью кормить будет некому. Наверное, эти дурацкие гормоны так действуют, что я похудела, покрылась прыщами и сошла с ума. Прекрасно, у меня есть оправдание своего ужасного характера. Очень хочу сходить в кино – но уже месяца 4 не могу, то нет денег, то я боюсь запсиховать в тёмном зале.
Всё делаю руками, деньгами, машиной, что нужно семье. Но покоя создать не могу: моя бабушка стала меня бояться, говорит, что надо всех от меня спасать, а бабушка всегда была единственной, кто меня любил. Вот, хожу по кладбищам, всячески там навожу красоту, потому что мёртвые точно от меня не страдают, и вроде бы, я им нужна. Ну, это я так надеюсь.
Уж 20 лет привыкла всегда быть с ребёнком, везде и всегда. А тут надо быть одной – кошмар. Пошла на праздник мороженого, так предвкушала, так ехала – и не смогла. Люди толкутся, а что я – ем тупо мороженое, пытаюсь не упасть, не описаться, не завизжать, не зарыдать. А продавцы были такие прекрасные, ласковые, предупредительные – мне их даже жалко было. Съела 3 мороженых: и никакого смысла и удовольствия. Вот ребёнка я пичкала бы вкусным, показывала, где что поют, запихивала бы на аттракционы – и был бы смысл и удовольствие. Всё равно, как мастурбировать в одиночку: противно и бессмысленно.
Трудно научиться жить и чувствовать совсем отдельно. В отпуск – не хочу. Зачем? Ну, буду я гулять по Парижу и думать: вот бы Дусик это видела (ела, пила). А Дусика нет. И теряется весь смысл поездки. А была бы она рядом – наверняка мы бы всё время ругались. Вот и думай, как теперь жить.
И что будет, если я в конец сойду с ума и сяду Дусе на шею?
Я просто злобная фурия стала, мыслю категориями смерти и ненависти. Но каждое утро делаю гимнастику для лица и шеи. И сама не очень понимаю, зачем. Вышиваю полотенца Дусе в приданое: получается косовато, зрение-то уже не то. Не пошла на вечер встреч в институт: не хочу никого видеть и стыжусь показывать себя. Пришлось бы одежду покупать поновее, пить, улыбаться, что-то врать о себе: фу, гадость. В моей группе я самый лузер оказалась, стыдно как-то.
Чуть что – рыдаю. Огромными слезами, с причитаниями и писком с визгом.
Нет, климакс – ужасная пора. И от таблеток – ещё хуже, моя гидроцефалия их не выдерживает. Я, как Гитлер или Сталин, внутри такая добрая, а снаружи всё не так.
Вот я и думаю, что мы не принадлежим себе ни на грамм. И значит ли это, что мы не виноваты?
Хороший день.
Чо-то тоже сказки какие-то.
Комменты.
- May 12th, 2010, 11:01 am
Не могу нащупать логическую нить, связывающую последние мои впечатления – но ведь она есть? Не могу назвать свою жизнь наполненной событиями и не понимаю, что такое – событие. Только впечатления, переживания, чувства, а фактического события, вроде, и нет. Жизнь такая плотная, такая богатая, так много в ней всего – что не видно глазу.
Прошло 40 дней с предыдущей смерти, которая так меня поразила, и пришла новость о том, что умер сосед по деревне, 29 лет. Вряд ли кто о нем сильно горевал. Я так хорошо помню день, когда его принесли из роддома, помню его молоденькую румяную мать. Дениска был чудесный мальчишка, кудрявый, румяный, приветливый, ласковый, трудолюбивый. В деревне особо ничего от чужих глаз не скроешь, хорошее или плохое видно всем. В свой срок Денис ушёл в армию, оттрубил, вернулся, женился на женщине постарше, родился у них сын – а потом вдруг они запили, потом пошли наркотики, славный парень превратился в старичка и отпетого вора, горе соседей и семьи. Что такое случилось, с человеком.
Через неделю, говорят, умер его дружок, такой же наркоман.
И я думаю – как же так Бог попустил? Если он забирает человека, пока он совершенен и не нагрешил, как бедный Артём К., то что ж он Дениса, такого же хорошего мальчика, не пожалел тем же образом? А довёл до ада, потом забрал в тот же ад, но вечный. Ну, погиб бы Дениска в Чечне героем, всем бы было лучше, ему в первую очередь. Почему так розно? Есть ли вправду в этом смысл? Да правда ли это?
Приехала к бабушке на праздники, смотрела на соседний дом, где жил Денис, пыталась рассуждать. Вот в следующем доме живёт Сашка того же возраста, никогда он таким славным парнем не был, любви и надежд не подавал, а вот живёт порядочным человеком, жена-девочка, сыну Димке 3 года. Помогал в прошлый выходной крёстному стальную дверь тащить. Тихий парень, незаметный. А мальчишка его очень шустрый, на трёхколёсном велосипеде по улице таскается, чуть под машину сто раз не попал, у сломанной колонки под водой дрызгается, весь посиневший, хоть бы что ему. Я на него ору, гоню от воды, а он через 10 минут обратно возвращается.
Ну, а в субботу утром соседка прибежала – Сашка с Димкой ночью угорели, умерли. «Вот, - говорит, - Денис наш всю улицу с собой прибрал.».
И что тут думать? Мне не нравятся мои выводы, а других найти не могу. Получается, если ты счастлив, нужен, у тебя лёгкая судьба и характер – ты умрёшь быстро. Если ты неудалый, бандит, преступник, или просто не привязан к жизни, особенно, если хочешь умереть, потому что жить тебе больно – ты будешь жить долго, пока не покроешься грехами и не попадёшь в ад. Мир замешан на необходимости страдания, вечного страдания, вечного. Нет никакого выхода, ни для христианина, ни для язычника. Мне это не нравится, я не хочу, не могу в это верить, но ничего другого не вижу.
Девятого я ездила по кладбищам, убиралась. У меня могил много. На городском подошел молодой парень, крупный и с правильным лицом, только кирпичного цвета. Губы, зубы и усы у него были серебряные почему-то, в руках две бутылки. Спрашивает: «Сигареты есть?» «Не курю»,- говорю. «А почему не куришь – денег нет? А у меня есть – вот!» - и горсть мелочи вынимает на ладони: «Сколько тут?» говорю: «Рублей пятнадцать.» «Да ты что, двадцать быть должно!» И ушел. Как дитя, сумасшедшее дитя. Я посмотрела на бутылки, а это бутылка с краской для оградок «серебрянка» и растворитель. Парень их перемешал и пил, поэтому у него рот серебряный был.
Как нестерпима должна быть человеку жизнь, чтобы он такой мукой себе её прерывал? И такое страдание на земле обычное, имеет право жить. А счастье – не имеет.
Деда моего призвали ещё на Финскую войну. Так он до Берлина и дотрубил, водил «катюши», грузовики по Ледовой дороге, потом какого-то генерала. Ничего о войне старался не рассказывать, только по ночам во сне кричал до смерти. Кроткий, тихий, аккуратный, трудяга, семьянин. Работал водителем автобуса, на морозе руки к железу прикипали, все были искорёжены, как будто обгорелые. В голоде, ужасных жилищных условиях, с кучей детей, молча терпел жизнь. Конечно, умер от рака в 63 году. Лежал в маленькой комнате недостроенного своими силами дома, молча. Только раз взмолился: «Лёля, дорогая, прошу тебя, когда выходишь из комнаты, забирай уж ты ножницы и спицы, нестерпимо мне на них глядеть, боюсь, что сделаю с собой что, сил терпеть нету.»
Они у меня все умерли от рака до моего рождения. Василий, Алексей, Яков, Евгения, Павел. И женщины, и мужчины, кто на фронтах был. От рака желудка, как на подбор. Никто ни пенсии, ни льгот, ни даже денег на посмертный памятник не получил. Красивые всё люди были, счастья не видели – ну, если только когда сообщили, что Победа, войне конец. Поэтому 9 мая для меня – такой праздник, единственный, означенный чувством опьяняющего и совершенного счастья и надежд, хоть и несбывшихся. Они голодали, воевали, хоронили детей. Добродетельные были люди, а ничто так не наказуемо, как добродетель. Что от них осталось-то, я? Во мне добродетелей их нету. Я только люблю за могилами ухаживать. Мёртвые, вроде, на меня не обижаются, их легче любить, чем живых. А я жизнь ненавижу, она мне не нужна, мне от неё тяжко. Логично, всё очень логично.
В войну прабабушка Дуня с дочкой Лёлей и внучкой Раисой жили в оккупации, баба Дуня своих девок от немцев, чтоб не угнали, в печке прятала, дровами закладывала. Кроткая была, мягкая старуха, политичная. Спасала семью. Немец наш постоялый так её уважал, что врача, когда надо, приводил, лекарства, сахар носил; хотел полицая, что домогался бабу Лену, расстрелять на месте – так баба Дуня ноги ему целовала, чтоб пожалел гада.
Спасла всех, конечно – и тётю Раису в Германию не угнали. Но её сын своей волей туда эмигрировал, живёт своим домом в Бремене, мать и бабка тут без него умерли. А он там в Германии в цирке работает, клоуном, а теперь ещё попкорн продаёт. От судьбы не уйдёшь. Логично? Очень логично.
Нет красоты в жизни, нет никакой. Есть только красота, как на картинках Брейгеля, красота уродства. Великий художник, с ясным глазом, настоящий натуралист.
Думаю: что же делать? Только молиться за всех, а больше нет ничего. И то: за других молиться можно, а за себя – нет. Не могу представить себе человека, чтоб был достоин рая внутри себя. Вот внутри меня – ад, и ничего другого я там не видела.
В Луге 9 мая памятник в честь Великой Победы открыли. Сдёрнули торжественно покрывало: ветераны и их дети-пенсионеры глянули на стелу, остолбенели, завертели головами в поисках чужих реакций – плюнули и после матерились сутки. «Вот ведь, мать их, памятник фашистский поставили. Мы этого орла растоптали, разбили под красным знаменем, а ему теперь – памятник. Кто ж у нас в войне победил?» На стелле двуглавый российский орёл. А старикам орёл про Россию ничего не говорит, а только о фашистских знамёнах и их лычках. Сюрприз оказался неприятным.
Вот, они поворчали, прозвали памятник Победе «фашистом» и так же кротко живут, потому что ничему не удивляются.
Потому что зло в миру побеждает, и всегда побеждало, и нечему тут удивляться. Зло так вымешано внутри нас, что не видно, где там человек, которого Бог создал счастливым и всесовершенным.
- TAGS о наших деревенских, про семью
Post automatically merged:
Почему Интернет вреден.
- May 14th, 2010, 04:59 pm
Чувствую, что Интернет очень вреден мне, но не могу точно определить, почему.
Меня уже давно не тянет читать новости или чьи-то откровения.
И почему?
Я думаю, что чем больше информационных зацепок во внешней жизни (чтение, слушание, видение, общение), тем больше из меня вытягивается наружу внутренний человек. При люминисцентном свечении интернета этот человек похож на паутину. Он не живёт своей жизнью, а колышется тонкой паутиной от каждого внешнего раздражителя. Эти раздражители – такие же тени других рассеивающихся людей. Получается, что общаясь в сети, интересуясь искусством, путешествиями, новостями – мы обрекаем себя на иллюзорную жизнь, как если бы жили среди зеркал, отражающих голограммы.
Внутренний человек при этом иссушается, раздирается, тает. Мы на какое-то время уходим из сети, чтобы залатать себя, восстановить внутреннюю структуру. Иногда для этого надо слишком много времени.
Но, несомненно, при этом мы чувствуем, что только наедине с собой, внутри себя, нам интересно и мы находим так много увлекательного, ценного, по-настоящему живого – и что никакое искусство, никакое общение не могут соперничать в яркости и сочности с твоим внутренним космосом.
Получается, что чем больше мы живём внешней жизнью, тем меньше у нас остаётся собственной уверенной личности.
Чем больше нас снаружи, тем меньше нас внутри.
Чем больше мы «тусуемся», тем беднее наш внутренний мир.
И мы становимся похожи на иссохшие пустые хитиновые оболочки.
- TAGS когда сдают нервы
Психозы.
- May 29th, 2010, 10:19 pm
Что бы я внутри себя не пыталась спланировать, продумать, приуготовить: никак не получается. Ни одно доброе намерение не покидает пределов моего внутреннего мира, наружу выходят только грязь, пакость, гнев, хамство, лень. Безумие владеет мной совершенно, просветление наступает только на несколько минут, и то не каждый день. После исповеди и причастия легче только дней на пять. Таблетки не помогают. В душе болтаются холодные круглые камни, на голове сидит липкая улитка, внутри головы морские ежи. Весь мир отдельно – а я тут, в аду. Ничего не могу.
Мне не наладить отношений с ребёнком, она болезненно ненавидит меня, и я не знаю, как это смягчить или исправить.
Даже машину водить не могу, нарушилось чувство дистанции, не вижу другие машины. Т.е. я её вожу, но скручиваюсь в комок, чтобы ехать нормально, но боюсь и страхуюсь из последних сил.
Боюсь сорваться и наорать на прохожих. Если кто наезжает на меня, то я и ору. Могу и подраться. Боюсь, что сознание окончательно исчезнет, и я перестану контролировать себя вообще. Т.е. поступки и так с трудом контролирую, но перестану видеть себя. Не пойду к врачу, потому что меня или посадят на уколы, или положат в больницу, придётся уходить с работы, и семью кормить будет некому. Наверное, эти дурацкие гормоны так действуют, что я похудела, покрылась прыщами и сошла с ума. Прекрасно, у меня есть оправдание своего ужасного характера. Очень хочу сходить в кино – но уже месяца 4 не могу, то нет денег, то я боюсь запсиховать в тёмном зале.
Всё делаю руками, деньгами, машиной, что нужно семье. Но покоя создать не могу: моя бабушка стала меня бояться, говорит, что надо всех от меня спасать, а бабушка всегда была единственной, кто меня любил. Вот, хожу по кладбищам, всячески там навожу красоту, потому что мёртвые точно от меня не страдают, и вроде бы, я им нужна. Ну, это я так надеюсь.
Уж 20 лет привыкла всегда быть с ребёнком, везде и всегда. А тут надо быть одной – кошмар. Пошла на праздник мороженого, так предвкушала, так ехала – и не смогла. Люди толкутся, а что я – ем тупо мороженое, пытаюсь не упасть, не описаться, не завизжать, не зарыдать. А продавцы были такие прекрасные, ласковые, предупредительные – мне их даже жалко было. Съела 3 мороженых: и никакого смысла и удовольствия. Вот ребёнка я пичкала бы вкусным, показывала, где что поют, запихивала бы на аттракционы – и был бы смысл и удовольствие. Всё равно, как мастурбировать в одиночку: противно и бессмысленно.
Трудно научиться жить и чувствовать совсем отдельно. В отпуск – не хочу. Зачем? Ну, буду я гулять по Парижу и думать: вот бы Дусик это видела (ела, пила). А Дусика нет. И теряется весь смысл поездки. А была бы она рядом – наверняка мы бы всё время ругались. Вот и думай, как теперь жить.
И что будет, если я в конец сойду с ума и сяду Дусе на шею?
Я просто злобная фурия стала, мыслю категориями смерти и ненависти. Но каждое утро делаю гимнастику для лица и шеи. И сама не очень понимаю, зачем. Вышиваю полотенца Дусе в приданое: получается косовато, зрение-то уже не то. Не пошла на вечер встреч в институт: не хочу никого видеть и стыжусь показывать себя. Пришлось бы одежду покупать поновее, пить, улыбаться, что-то врать о себе: фу, гадость. В моей группе я самый лузер оказалась, стыдно как-то.
Чуть что – рыдаю. Огромными слезами, с причитаниями и писком с визгом.
Нет, климакс – ужасная пора. И от таблеток – ещё хуже, моя гидроцефалия их не выдерживает. Я, как Гитлер или Сталин, внутри такая добрая, а снаружи всё не так.
Вот я и думаю, что мы не принадлежим себе ни на грамм. И значит ли это, что мы не виноваты?
- TAGS про детей
Хороший день.
бочковым кофе поперхнулся в особо патетическом месте. Бедный! Он заржал и ушел, энергично запихав в рот последние две пышки. Да, вот такой «Секс в большом городе Санкт-Петербурге», и нечего ржать, как конь карликовый!
Вышли из пышечной, встретили Артура Ваху на мотоцикле. Я его так давно не видела! В принципе, со студенческой поры. Как сейчас помню: залез Ваха на светофор у театра Комедии, орёт что-то, внизу Михайловский Никита столб трясёт – хмельные, красивые. Как они были хороши, молоды, жизнь била через край, впору захлебнуться. Я от них млела. Поздоровались, поулыбались. Мы чудовищно состарились, конечно, а Никита уже лет 15, кажется, как умер. И сладкого жизненного сока в нас уже не осталось, только сочувственная нежность.
Зашли в дом кино, купить диск «Через вселенную», это я вчера Дуню на ночь гулять не пустила, так чтобы подлизаться, она «Битлз» любит. Пожилой продавец чуть не умер от счастья, что у меня такая дочь с редким и тонким художественным вкусом: «Битлз» и Бродский, какая роскошь!
«Да, - говорю, - а ещё она красавица-супермодель» - а кто её воспитывал изо всех сил? Я, умница такая-разэтакая. Это просто я нередко в Доме кино диски покупаю, там выбор шикарный, так мужик знакомый, часто с ним болтаю.
Погуляли с сестрой, разъехались по домам, я выдула литр пива – и давай пост строчить, вся пьяная.
Хороший выдался день, слава Богу.
Вышли из пышечной, встретили Артура Ваху на мотоцикле. Я его так давно не видела! В принципе, со студенческой поры. Как сейчас помню: залез Ваха на светофор у театра Комедии, орёт что-то, внизу Михайловский Никита столб трясёт – хмельные, красивые. Как они были хороши, молоды, жизнь била через край, впору захлебнуться. Я от них млела. Поздоровались, поулыбались. Мы чудовищно состарились, конечно, а Никита уже лет 15, кажется, как умер. И сладкого жизненного сока в нас уже не осталось, только сочувственная нежность.
Зашли в дом кино, купить диск «Через вселенную», это я вчера Дуню на ночь гулять не пустила, так чтобы подлизаться, она «Битлз» любит. Пожилой продавец чуть не умер от счастья, что у меня такая дочь с редким и тонким художественным вкусом: «Битлз» и Бродский, какая роскошь!
«Да, - говорю, - а ещё она красавица-супермодель» - а кто её воспитывал изо всех сил? Я, умница такая-разэтакая. Это просто я нередко в Доме кино диски покупаю, там выбор шикарный, так мужик знакомый, часто с ним болтаю.
Погуляли с сестрой, разъехались по домам, я выдула литр пива – и давай пост строчить, вся пьяная.
Хороший выдался день, слава Богу.
- TAGS
Чо-то тоже сказки какие-то.
Пишет 4250 (
4250)
2010-06-01 10:01:00
Категории:
Я обалдеваю
Ну, я уже смирилась, что на нашей даче живут какие-то (как это потолерантнее сказать?) мигранты-иноверцы, душа уже не ноет так невыносимо.
Но вчера мне с уведомлением пришло Постановление о возбуждении против меня исполнительного производства! Я должна оплатить судебные издержки за то, что у меня украли дачу у залива. Да честно, я не уверена, что именно за это, но 4 тысячи придётся молча выложить, потому что не понимаю, за что, но обращение к юристу стоит столько же, а результаты заранее известны: мне уже раз обещали, что закон на моей стороне и всё будет хорошо.
Вывод: если юрист взял денег не более 100 тыс. и сказал, что волноваться не о чем, потому что закон на вашей стороне - то вы уже заведомо проиграли.
Ну, что же: или я не смогу в этом месяце выкупить заложенный ради давешнего весёлого воскресенья браслет, либо так и не смогу купить себе новые брюки взамен продравшихся. А дочь ругается, что я одеваюсь, как оборванка! Дала ей почитать Постановление чтоб она поняла, почему я опять не куплю брюки и магнитолу.4 тысячи пойдут ворам, а меня опять строго попросят не проявлять национальной нетерпимости. Конечно, так и тянет благословить людей, плящущих какую-то лезгинку в коридоре суда после того, как им досталась дедова дача.
Блин, попа моржовая...
2010-06-01 10:01:00
Категории:
Я обалдеваю
Ну, я уже смирилась, что на нашей даче живут какие-то (как это потолерантнее сказать?) мигранты-иноверцы, душа уже не ноет так невыносимо.
Но вчера мне с уведомлением пришло Постановление о возбуждении против меня исполнительного производства! Я должна оплатить судебные издержки за то, что у меня украли дачу у залива. Да честно, я не уверена, что именно за это, но 4 тысячи придётся молча выложить, потому что не понимаю, за что, но обращение к юристу стоит столько же, а результаты заранее известны: мне уже раз обещали, что закон на моей стороне и всё будет хорошо.
Вывод: если юрист взял денег не более 100 тыс. и сказал, что волноваться не о чем, потому что закон на вашей стороне - то вы уже заведомо проиграли.
Ну, что же: или я не смогу в этом месяце выкупить заложенный ради давешнего весёлого воскресенья браслет, либо так и не смогу купить себе новые брюки взамен продравшихся. А дочь ругается, что я одеваюсь, как оборванка! Дала ей почитать Постановление чтоб она поняла, почему я опять не куплю брюки и магнитолу.4 тысячи пойдут ворам, а меня опять строго попросят не проявлять национальной нетерпимости. Конечно, так и тянет благословить людей, плящущих какую-то лезгинку в коридоре суда после того, как им досталась дедова дача.
Блин, попа моржовая...
Он, кстати, оказался из Ленинграда. Максим упрашивал его заниматься и в Ленинграде, но Александр был непреклонен. Сказал, что больше не тренирует. И ни за что не назвал своей фамилии. Единственно, что о нем известно, что он был пятиборцем, потом преподавал в казанском танковом училище, а теперь на пенсии. Да, месяц отдыхал в недешевом санатории с лечением. Что за секретность? Может, он был большим чемпионом и маскируется? Я в спорте ничего не знаю.
- Регистрация
- 3 Июн 2017
- Сообщения
- 457
- Симпатии
- 10.335
В ШПР я в своё время слушала рекомендации специалиста, в случае принятия двойняшкой к своему грудничку пытаться по возможности прикладывать приёмного к груди. Ну тут мотивация ясна и понятна.
А вот что творила эта извращенка с ребенком, двинутая на сексе - большой вопрос. Год ребёнок не знал груди и тут нааа тебе, соси!
Остаётся надеяться, что и тут пиздит, иначе ой.
А вот что творила эта извращенка с ребенком, двинутая на сексе - большой вопрос. Год ребёнок не знал груди и тут нааа тебе, соси!
Остаётся надеяться, что и тут пиздит, иначе ой.
Так и толку ребёнку совать сосать пустую грудь.
Я далека от темы ГВ, но знаю что есть болезнь, когда у женщины независимо от беременности и родов есть лактация, я забыла как называется, давно попадалась статья какая-то по вьюности читало многое
( может и обманули и не бывает такого)
Считаю что это не здраво и даже если имеет место быть такая ситуевина с болезнью, то как по мне кормить не вариант, ибо мало ли.
Такой болезни у этой женщины точно нет.
Но развиться сама по себе лактация у нее нерожавшей вот прям по свежему, без болезни не могла, на препаратах продуцирующих тоже маловероятно,поэтому совать грудь при таком раскладе в чистом виде сексуализация ( её личное самоудовлетворение) это ещё больше чем болезнь вызванная гормональным своему, тут уже вавка в голове. Если она так делала.
Я давно давно смотреда тв, шла передача типа Малахова, там тоже была такая мамаша ебенько, у неё был ребёнок с дцп тяжёлый очень подросток ( ни речи, ни движений ) и она тоже озвучивала что в его 15 даёт ему грудь, на резонный вопрос зачем, ответить не смогла.
Я далека от темы ГВ, но знаю что есть болезнь, когда у женщины независимо от беременности и родов есть лактация, я забыла как называется, давно попадалась статья какая-то по вьюности читало многое
( может и обманули и не бывает такого)
Считаю что это не здраво и даже если имеет место быть такая ситуевина с болезнью, то как по мне кормить не вариант, ибо мало ли.
Такой болезни у этой женщины точно нет.
Но развиться сама по себе лактация у нее нерожавшей вот прям по свежему, без болезни не могла, на препаратах продуцирующих тоже маловероятно,поэтому совать грудь при таком раскладе в чистом виде сексуализация ( её личное самоудовлетворение) это ещё больше чем болезнь вызванная гормональным своему, тут уже вавка в голове. Если она так делала.
Я давно давно смотреда тв, шла передача типа Малахова, там тоже была такая мамаша ебенько, у неё был ребёнок с дцп тяжёлый очень подросток ( ни речи, ни движений ) и она тоже озвучивала что в его 15 даёт ему грудь, на резонный вопрос зачем, ответить не смогла.
- Регистрация
- 31 Июл 2017
- Сообщения
- 8.489
- Симпатии
- 119.493
- Возраст
- 38
- Регистрация
- 28 Ноя 2014
- Сообщения
- 19.030
- Симпатии
- 591.350
Вот например тут я приносило красивое https://forum.baginya.org/index.php?threads/Елена-Ледящева-приемная-мама-Масика.12109/post-15796670
Он не ночевал у Лены, а то б накрыли
Он не ночевал у Лены, а то б накрыли
- Регистрация
- 21 Дек 2015
- Сообщения
- 9.534
- Симпатии
- 118.671
а вот это тоже интересный момент, насчёт агрессивности Серёги
учитывая стремление Елены оговорить всю округу
По крайней мере Ева в 11м году пишет:
"Только и останешься разве что с Серёгой,который в силу своей добродушности с тобой общается.А ведь тоже,хлебнул от твоих психов нормально."
А 10 лет спустя мало общается с матерью, но охотно общается с этим самым Серёгой.
Раз уж она от матери сумела сепарироваться, вряд ли там стокгольмский синдром
учитывая стремление Елены оговорить всю округу
Post automatically merged:
По крайней мере Ева в 11м году пишет:
"Только и останешься разве что с Серёгой,который в силу своей добродушности с тобой общается.А ведь тоже,хлебнул от твоих психов нормально."
А 10 лет спустя мало общается с матерью, но охотно общается с этим самым Серёгой.
Раз уж она от матери сумела сепарироваться, вряд ли там стокгольмский синдром